Чёрный меч
Шрифт:
— Туда посмотри, — напарник мой был необычайно бодр, явно успел закинуться.
Я посмотрел туда, куда он указывал, то есть, по ходу движения. Ничего, река, разлилась в этом месте необычайно широко и, кажется, обмелела. Впереди поток снова сужается.
— И что там? — я непонимающе уставился на него.
— Водопад, — объяснил он. — Вон там мы упадём вниз. Если, конечно, не свернём в сторону и не причалим.
— Да откуда там водопад? — не унимался я. — Водопад такой грохот даёт, ни с чем не спутать.
— Высота мне неизвестна, но я настаиваю, что там водопад, давай причалим.
Я в его словах сомневался,
Идти пришлось далеко, километра два, берег стал изгибаться, поток собрался в узкую полосу, а потом… И ведь снова прав оказался. Водопад, самый настоящий, вода срывалась с обрыва и, почему-то относительно тихо падала вниз. У нас получилось подойти поближе, даже выглянуть с обрыва, но внизу ничего не было. Только вода, падающая в пустоту. Чуть дальше висели белые облака, скрывающие от нас бездну. Мне от такого стало не по себе.
— Есть мысли? — задал я уже надоевший вопрос.
— Хороших нет, — он отвернулся и пошёл назад.
— А плохие? — спросил я его спину.
— Здесь конец мира, дальше идти просто нельзя, мы даже с горы не слезем, потому что там ничего нет.
— Но так ведь не бывает?
— Здесь бывает всё. В мире, где есть магия, вампиры, а ещё бесконечная буря и не пойми что с географией, может быть всё. Надо думать, куда дальше идти. Пока ты спал, я видел селение на берегу, вроде, пустое. Как бы то ни было, а крыша над головой.
Пришлось согласиться. Но выбора особого и не было, путешествовать дальше на лодке мы не могли, только пешком, а пешком далеко не уйдёшь. Раз уж попадаются тут селения, нужно использовать. Буря снова усилилась, резкие порывы ветра иногда опрокидывали фармацевта, да и сам я стоял на ногах непрочно. Единственное, что радовало, — здесь было относительно тепло.
Деревня была так себе, домов на двадцать. Обычные рубленые избушки, правда, от российских они отличались отсутствием сеней. О чём это говорит? Правильно, о том, что климат тут тёплый. Был тёплый, пока не началось.
Людей мы не нашли, впрочем, не особо и искали, заглянули в пару изб, никого не увидели, а потому решили дальше не идти. Самый большой дом, видимо, принадлежавший местному старосте, стоял в центре деревни, там мы и решили разместиться. В пользу этого говорил и тот факт, что только в этом доме имелась нормальная печь с трубой, остальные отапливались по-чёрному, что для нас, людей, испорченных цивилизацией, было совершенно неприемлемо.
Дрова нашлись быстро, я положил несколько поленьев в печь и, скомкав кусок берёзовой коры подложил снизу. Поджёг зажигалкой, дрова оказались сухими, а потому схватились почти мгновенно. По дому начало распространятся тепло, а поскольку печная дверь закрывалась неплотно, огонь послужил слабым источником света, что позволило поберечь фонари и прихваченные в городе свечи.
— Надо пожрать сварить, — сказал я, вставая с небольшого чурбака, заменяющего стул.
— Надо, — согласился он, но с места не сдвинулся.
Я только тяжело вздохнул. Проще смириться, чем заставить его приносить пользу. Плевать, справлюсь сам, ещё и его покормлю, если понадобится,
С меню на ужин (или завтрак, какая разница) вариантов было немного. Всё та же солонина, крупа, несколько сухарей. Такая еда скоро надоест, но голод утоляет хорошо, грех жаловаться. Скидав все ингредиенты в котёл, я подлил воды из фляги и поставил его на плиту.
— Темнеет, — заметил Женя, приоткрыв один глаз.
— И что с того? — спросил я, помешивая потенциальную кашу длинной деревянной ложкой. — тут всё время темно.
— Ночь — время нечистых, — напомнил он. — Кто-то может прийти на огонёк.
— А мы дверь запрём, — отмахнулся я.
Тут он, как ни странно, проявил инициативу, выдвинулся к двери и попытался её запереть. Увы, у двери не оказалось даже самого примитивного засова. Открывалась она наружу, но и там не было запоров.
— Неприятно тебя расстраивать, но мы здесь беззащитны, — он развёл руками.
— Придётся дежурить по очереди, — сказал я, прекрасно понимая, что дежурить придётся мне, на товарища положиться нельзя.
— Да я, в принципе, выспался, посижу тут.
Он сел на пол, прижался к печке и закрыл глаза.
— Хоть одеяло постели, — предложил я. — И ружьё под руку. Помнишь, зачем оно нужно?
— Угу, — он ухватил ружьё и положил рядом с собой.
Но мне этого было мало, я забрал у него ружьё, сменил патроны в стволах. Теперь любой, кто посягнёт на наш покой получит две пули слоновьего калибра. Или не получит, поскольку стрелок имеет проблемы с реакцией.
Сам я уселся у печки и смотрел, как варево начинает обретать нужную консистенцию. У сухих дров есть большой недостаток: они быстро прогорают. Пришлось выйти на улицу, где меня едва не унесло ветром, там я нашёл остатки поленницы. Дров было мало, пришлось выломать ещё две палки из ограды, сойдёт, разломаю, гореть будут не хуже. Уже когда я открыл дверь, почувствовал на спине чей-то взгляд. В обычном мире такое чувство ни к чему не обязывает, но здесь даже секундное промедление могло стоить жизни.
Со смертью я разминулся на пару сантиметров и доли секунды. Когда руки заняты, обороняться сложно, пришлось бросить дрова и упасть самому, чтобы выиграть доли секунды. В тот же момент надо мной пронеслась чёрная тень, я услышал глухой рёв, а потом по доскам крыльца ударили когтистые лапы. Волк?
Ружьё осталось в доме, но револьвер был у меня за поясом. Оставалось надеяться, что порох не отсырел во время плавания по реке. Я выхватил оружие и упёр ствол прямо в могучую тушу с дурно пахнущей шерстью, от чудовища несло псиной так, что глаза слезились. Одновременно с нажатием на спуск в мою сторону метнулась голова с оскаленной пастью, зубы клацнули в сантиметре от моего носа, едва его не откусив. Но в тот же миг пуля ударила в грудь чудовища, нанося рану и отбрасывая его назад. Калибр у револьвера способствовал хорошему останавливающему действию, бил, как конское копыто. А когда он снова ринулся в атаку, оглашая двор глухим рёвом, я успел взвести курок и выстрелить снова. А потом ещё. Стрелял почти вслепую, ориентируясь на большое чёрное пятно передо мной. После четвёртого выстрела его пробрало, пятый, тот, что с серебряной пулей, добил окончательно. Тварь какое-то время тихо скулила, но через пару минут затихла окончательно.