Черный мерин
Шрифт:
– Не могут они его вызвать, Егорка.
– Почему?! Повестки кончились?! Пускай из адреса снимут с утра! На три часа имеют право. Тебе вполне хватит.
– Не снимут… Он тут сам всех снимает,– я посмотрел на потупившего взгляд Вадика.
– Что значит, сам?!
Я, как мог, объяснил, стараясь не обидеть Горохова.
– Да чего вы там страху нагоняете? – не поверил моим объяснениям Егорка.– Он чего, неприкосновенный?!
– Да, неприкосновенный. Как депутат Госдумы.
– Это смотря как прикасаться!
– Тебе хорошо говорить из Питера. Посмотрел
– Потому что мозгов нет!
– Сам бы попробовал!
– Да без проблем! Только дорогу оплати! А там посмотрим, что это за Демидов и крепка ли у него печень!
– Ты серьезно?..
– С начальством договорюсь, отпустят дня на три.
Я быстро подсчитал свои финансовые возможности. У Вероники в тумбочке лежала Аннушкина материальная помощь, которую я рассчитывал пустить на свадебные расходы. Придется справить свадьбу поскромнее. Не в Константиновском дворце, как планировалось, а в нашей чебуречной. И не белый лимузин заказывать, а «оку» с ленточкой. Зато появится маленький шанс еще раз посмотреть на джип.
– Годится! Прилетай!
Я объяснил, как добраться до города Суходольска и найти меня. Егорка обещал сегодня же пойти за билетами.
Попрощавшись, я перезвонил Веронике и приказал отдать Глазунову последние сбережения. Суженая заявила протест. Я его отклонил.
– А как же свадьба?
– Корову продадим! И курей!… Да, передай с Егором мои старые ботинки! Коричневые такие. У матери спроси.
– А новые где?
– Жмут. Выкинуть пришлось. И куртку заодно… Порвалась в перестрелке.
– Боже, в какой перестрелке?..
– Минометной! У меня деньги на трубке кончаются!
Ботинки пришлось выкинуть не потому, что они жали. Обувь моя после заплыва пришла в полную негодность. Я пробовал сушить ботинки на солнышке, но кожа покрылась пузырями, как лицо прокаженного, швы расползлись, а подметки отклеились. Сказалось соотношение цены и качества. Брюки и футболка, хоть и потеряли товарный вид, но функции свои выполняли.
В суходольской комиссионке я купил темно-зеленый вельветовый пиджак с плешивыми рукавами и матерчатые красные кеды за восемнадцать рублей. Других расцветок не было. Но зато они не жали. Свои старые шузы я оставил на помойке истории.
Сейчас я в этих кедах и пиджаке пришел на конспиративную встречу с Вадиком. Сегодня утром, едва рассвело, я бросился на поиски заветного камня. Отыскал его примерно в километре от того места, где выплыл. Одежка моя к тому времени чуть подсохла, но окончательно сушить ее я предпочел в другом месте. В круглосуточной распивочной, обустроенной в строительном вагончике со строгой надписью на двери: «Приносить спиртные напитки в ресторан запрещено!»
Женщина-бармен, едва увидев меня, молча достала из-под прилавка бутылку огненной воды и налила полный стакан. Я без оправданий выпил. Водка показалась мне очень вкусной, хотя и пахла соляркой. Из закуски в ресторане предлагались сухарики и фисташки. Я попросил пельменей, но пельмени подавали с трех дня.
–
– Ой, простите, не узнала… Пожалуйста. Сейчас наваляю…
Наваляла полную тарелку. Я подумал, что есть смысл зарабатывать в Питере, а жить в Суходольске. У нас на червонец можно только зайти в кафе полюбоваться интерьером и выпить полстакана чая.
Правда, как выяснилось позже, пельмени были без мяса. С мясозаменителем.
Потом я взял еще водки и проиграл в «столбик» сумасшедшую сумму – пять рублей. Узнал, где комиссионка, и отправился за сменной обувью и одеждой.
В полдень, как было условлено, я стоял возле знакомого памятника, указывающего правой рукой дорогу в темное настоящее. Когда пришел Вадик, похвастался, что смог убежать от ротвейлера и увернуться от трассирующих пуль.
– Что, реально стреляли? – обалдел он.
– Как в кино.
– Отморозки… Ничего не боятся. Вот, смотри,– он сунул мне полоску бумаги с набранным телеграфным текстом.– Сводка происшествий. Работягу возле шахты нашли. Битами забит. Говорят, шахтеров подбивал на улицу выйти. Четвертый месяц без зарплаты сидят. Домитинговался…
– Это Демидов его?
– Ну, не сам, конечно, но приказ он отдал, без вариантов. Сволочь лупоглазая…
– Почему лупоглазая?
– Глаза у него навыкате, как у рака. В детстве, наверное, по башке много били, вот и вылезли.
Ничего дельного Горохов посоветовать мне не мог, кроме предложения попрощаться с джипом и возвращаться в Питер.
– Поезжай домой, старина. Если я чего разузнаю, перезвоню. Джип наверняка уже перепрятали, ловить тебе нечего. Еще нарвешься на пулю…
Но когда не может посоветовать один, сможет другой. Я позвонил в Питер Егору и обрисовал ситуацию. Финальную часть разговора вы слышали.
– Приедет? – спросил Горохов.
– Обещал сегодня сходить за билетами. Значит, завтра к вечеру должен быть здесь. Билеты вроде не дефицит.
– Сомневаюсь, что он поможет. Данила ему не по зубам.
– Это смотря какие зубы… Вадим, ты с гостиницей еще раз не договоришься? На улице холодно.
– Пойдем…
За стойкой сидела новая администраторша. Когда она подняла голову, я узнал знакомые черты. Виолетта. Правда, без парика и макияжа. Да и грудь, вроде, на пару размеров уменьшилась. У них тут, значит, сменный подряд. Подработка. Днем у стойки, вечером в койке. Неужели сегодня придет вчерашняя старушка?..
Я поздоровался. Она сделала вид, что меня не узнала. Я, как истинный джентльмен, тоже не узнал.
– А как вас зовут?
– Люба… Любовь.
– Очень приятно.
Вадим договорился только насчет одного номера. Вечером приезжают футболисты, и Егорка останется без койки.
– Не беда. Если что, у меня переночует. На кухне,– предложил Горохов,– потеснимся.
Я поднялся в комнату и забрался под одеяло. К вечеру у меня поднялась температура. Ночное купание не прошло даром. Аптека оказалась далеко, Любовь-Виолетта предложила чай с лимоном. Не помогло.