Черный мотылек
Шрифт:
– Н-но, ваша милость! – слабо запротестовал удивленный Харпер.
– Вы познакомитесь с их нынешним конюхом и намекнете ему, что я, Эндовер, нуждаюсь во втором конюхе. Вы скажете ему, что я хорошо плачу… втрое против того, что платит ему мистер Боули. Если я знаю человеческую натуру, он придет ко мне наниматься. А вы займете его место. Если мистер Боули спросит у вас рекомендацию, вы отошлете его к сэру Хью Грандисону, кофейня «Уайтс», на Сент-Джеймс-Стрит. Когда вы будете наняты, я пришлю вам дальнейшие инструкции.
Человек, разинув рот, уставился на него, потом судорожно
– Вы меня вполне поняли? – невозмутимо спросил Бельмануар.
– Э-э… да, ваша милость.
– Тогда повторите то, что я велел.
Харпер, запинаясь, повторил и растерянно вытер платком лоб.
– Хорошо. Добавлю, что буду платить вам вдвое по сравнению с тем, что даст мистер Боули, а в конце, если вы мне хорошо послужите, получите пятьдесят гиней. Довольны?
Харпер значительно повеселел.
– Да, ваша милость. Благодарю вас, сэр!
Трейси положил перед ним двадцать гиней.
– Это вам на расходы. Запомните, чем скорее все будет сделано, тем увереннее вы можете быть в пятидесяти гинеях. Это все. Вопросы есть?
Харпер попытался сообразить, но не найдя вопросов, покачал головой.
– Нет, ваша милость.
– Тогда можете идти.
Человек поклонился и вышел, зажав в руке гинеи. Он сравнительно недавно поступил на службу к его милости и еще не привык к молниеносным решениям и поступкам герцога, поэтому не был уверен, нравится ему это или нет. Но пятьдесят гиней – это пятьдесят гиней!
ГЛАВА 21
Миссис Фаншо разжигает огонь, а О'Хара раздувает пламя
Ричард Карстерз очень скоро воспользовался разрешением миссис Фаншо посетить ее и нанес визит в дом № 16 по Маунт-Стрит. Он нашел обстановку его весьма элегантной, а старшую сестру, тоже вдову, доброжелательной и гостеприимной хозяйкой.
В первый раз он оказался не единственным гостем: кроме него были две дамы, которых он не знал, и юная кузина, а позднее появился еще мистер Стандиш, с которым он обычно лишь раскланивался. Увидев, что у него не будет возможности поговорить с вдовушкой о своем брате, он вскоре распрощался, пообещав вновь навестить ее в недалеком будущем. Когда спустя три дня он снова назвал свое имя и был приглашен войти, то нашел эту даму в одиночестве и с благодарностью услышал, как она приказала слуге больше никого не принимать.
Склонившись над ее рукой, он высказал надежду, что она здорова.
Миссис Фаншо усадила его рядом с собою на диванчике.
– Я совершенно здорова, мистер Карстерз. А вы?
– Тоже, – улыбнулся он, но вид его не соответствовал этим словам.
Она, засмеявшись, так ему и сказала, и он пожаловался на хлопотливую неделю.
– Что ж, сэр. Я полагаю, что вы пришли поговорить со мной не о своем здоровье, а о моем друге… не так ли?
– Уверяю вас…
– Помните, никаких пустых комплиментов! – умоляюще проговорила она.
– Тогда, сударыня, да. Я хочу услышать о… Ферн-дейле. Видите ли, я… как и вы… испытываю к нему большой интерес.
Она бросила на него острый взгляд и кивнула.
– Конечно, я расскажу вам все, что знаю, мистер Карстерз, но это очень немного, и вы,
– Ах!.. он не делился с вами, сударыня?
– Нет. Если кто-либо пытался вызвать его на откровенность, он становился вежливым айсбергом.
– Тем не менее, сударыня, пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете.
– Боюсь, это не займет много времени. Я встретила его в Вене в 48 году, на Прейтере, где я прогуливалась со своим мужем, который поехал в Вену поправить здоровье. Я случайно обронила свой ридикюль как раз, когда сэр Энтони проходил мимо. Он подобрал его и заговорил с нами на ужасном немецком, – она слегка улыбнулась при этом воспоминании. – Мистер Фаншо, испытывая глубочайшую неприязнь ко всем иностранцам, был безмерно рад услышать его английский акцент. Он уговорил сэра Энтони продолжить прогулку с нами, а затем пригласил посетить нас, что тот и сделал. По-моему, он тоже был счастлив встретить соотечественников, потому что приходил часто. Однажды, когда я ним разговаривала, он на мгновенье отбросил… как бы это сказать… свою настороженность… и рассказал мне, что не говорил на родном языке почти четыре года. Но тут же, кажется, пожалел о том, что сказал так много, и переменил тему, – она замолчала и подняла глаза, чтобы посмотреть, интересно ли это ее слушателю.
– Да, да? – поторопил ее Ричард. – А потом?
– Не помню. Как я уже сказала, он приходил часто, в основном поболтать с моим мужем, который был инвалидом, и иногда со мной. Он почти никогда не говорил об Англии… думаю, не доверял своей выдержке. Никогда он не упоминал ни родных, ни английских друзей, а когда я заговаривала о доме, он очень крепко сжимал губы, и вид у него становился чрезвычайно печальный. Я видела, что по какой-то причине для него это больной предмет, так что я перестала об этом говорить.
Он был очень интересным собеседником, мистер Карстерз, и часто рассказывал мужу истории, заставлявшие того смеяться, как не смеялся тот многие месяцы. Он был очень живой, остроумный и всегда тщательно и щегольски одетый, но чем занимался, я сказать не могу. Он говорил, что он праздный джентльмен, но не думаю, что был очень богат. Он часто посещал игорные дома, и я слышала рассказы о его фантастическом везении, так что как-то даже поддразнила его этим. Он только засмеялся и сказал, что живет Случаем… он имел в виду кости. И в то же время я знаю из разговора, который однажды произошел у меня с его слугой, что временами его кошелек был весьма и весьма тощ.
– А тот случай, когда он вам помог, миссис Фаншо? В чем там было дело?
Она покраснела.
– Это было через несколько месяцев после первой нашей встречи. Я совершила… глупость: моя замужняя жизнь не была… очень счастливой, и я… влюбилась… или, вернее, вообразила, что влюбилась в австрийского дворянина, который… который… В общем, достаточно сказать, сэр, что однажды я согласилась пообедать с ним вечером. И я обнаружила, что он был вовсе не тем галантным мужчиной, каким я его считала, совсем наоборот. Я не знаю, чтобы я делала, если бы не приехал сэр Энтони.