Черный Оборотень и другие ужасные истории
Шрифт:
И вдруг я перепугался до смерти. Именно до смерти! Я вспомнил, что Витя говорил, что, если специальный напиток выпьет тот, у кого не было в роду Волков, тот умрет!
– А если я не такой? – хрипло проговорил я. У меня во рту все пересохло, руки тряслись. Может, это уже действует яд?!
– Ну как же, этого просто не может быть! – Витина мама была абсолютно спокойна. – У тебя тоже ночное зрение, как и у нас…
– Какое?
– Ночное. То есть в сумерках ты видишь лучше, чем при ярком свете. Потом – тебе тоже нравится томатный сок. Да и просто –
– Но мне не нравится томатный сок! То есть нравится, но апельсиновый я люблю больше! И в потемках я ничего не вижу!!!
Меня просто колотило от ужаса. Вот сейчас я начну умирать! Да что же это такое? Этого не может быть!!
– Подожди, – забеспокоилась Витина мама. – Но ты же сидел в полутьме, и когда я включила свет, то начал жмуриться. И про сок ты сам сказал.
– Я просто не знал, как включить этот чертов свет! – закричал я. – И про сок сказал, чтобы вам понравилось. Ведь Витя его любит!! Сделайте что-нибудь! Я не хочу! Кто вам разрешил?!
В глазах у меня потемнело, только я не знал – выключили свет или это у меня уже зрение отказывает. Меня трясло всего, я ревел, но голос почему-то изменился и стал хриплым. Я уже не говорил, а рычал:
– Помогите же мне!
Тут зрение вернулось, я стал видеть все очень четко и увидел, что Витина мама пристально смотрит на меня. Я не понял, что произошло, но тут меня скрутило! Меня прямо колесом выгнуло, и я затылком шарахнулся о спинку дивана. Хорошо еще, что она была мягкая. Потом меня скрючило, руки и ноги вывернулись, а краем глаза я увидел, что в комнату вбежал Витин отец и закричал:
– Смотри, что ты наделала!
Дальше я не слушал, потому что мне стало невыносимо страшно. Мои руки захрустели, рукава водолазки вдруг куда-то делись. И тут я сообразил, что мои руки становятся длиннее! Они вытягивались и вытягивались и прямо на глазах покрывались шерстью. Это было ужасно щекотно. Может, мне и показалось бы это веселым, если бы я не знал, что сейчас умру!
Что-то опять случилось с глазами: комната словно вытянулась в глубину, и проявились какие-то слои и очертания. Как будто тени от предметов, которых на самом деле в комнате не было. Вокруг Витиных родителей будто появилось какое-то свечение. Оно было ярко-красным у отца и слегка фиолетовым – у его мамы. Эти ореолы колыхались, меняли оттенки… Просто ужас! Вдобавок я начал различать какие-то шумы, которых раньше не было, какие-то скрипы, шелест. «Мыши», – подумал я отчего-то. Мне было страшно так, как никогда в жизни еще не было страшно!
Опять заболел живот, на этот раз – резко, остро. Я закричал, нет, завыл! Тонко и пронзительно. Схватился руками, да нет – лапами! – за голову, почувствовал, что волосы на голове тоже изменились, стали мягче и короче. Вдобавок уши переехали на макушку и заострились.
– Почему-у-у?! – закричал я. – Заче-е-ем?! Я не хочу-у-у!!!
Вдруг перед глазами словно сверкнула молния. В ее свете я увидел замерших в ужасе Витиных родителей, меня пронзила невыносимая боль, и, успев подумать: «Все!», я провалился в бесконечную черную
– Эй, ты чего? Спишь? – услышал я чей-то голос и открыл глаза. Передо мной стоял Витя. Он смотрел на меня чуть насмешливо.
Я, ничего не понимая, тупо смотрел на него, потом вдруг вспомнил все, что произошло, и вскочил.
– Да что с тобой? – удивился Витя.
– Я живой? – хрипло спросил я. И испугался – голос!
– Да живой, живой! Что тут тобой могло случиться? – Витя немного встревожился.
Я посмотрел на свои руки и ничего не понял. Все как обычно. Руки как руки. Никакой шерсти, никаких вывернутых кистей. Ничего! И водолазка на месте.
– Понимаешь… – и тут до меня дошло, что и голос у меня совершенно обычный. – У тебя есть в комнате зеркало?
– Маленькое есть. Если нужно большое, то оно в ванной.
В ванную мне идти совершенно не хотелось. Там могли быть Витины родители, а с ними встречаться я пока не собирался.
– Давай маленькое.
Витя протянул карманное зеркальце. Я посмотрелся в него – лицо совершенно обычное, глаза тоже. И вижу я все как всегда, а не тени и ореолы.
– Да что случилось-то? – забеспокоился Витя.
– Н-ничего, – сказал я.
Значит, весь этот кошмар мне просто приснился! И я успокоился.
– У нас олимпиада в понедельник по математике, ты приходи к десяти, – вспомнил я. – А завтра давай сходим погулять на горку, а то скоро потепление обещают, будет каша вместо снега, и не покатаемся уже.
– Давай, – после паузы согласился Витя.
Витя проводил меня до двери. Его родители так и не вышли в коридор. Ну и хорошо. Без них как-то спокойнее.
– Пока, – попрощался со мной Витя. Он был какой-то скучный. – Ты отличный парень, – вдруг сказал он.
– Ты тоже, – отозвался я и пошел домой.
На следующий день я принялся ждать Витю. Мы вчера не договорились, кто за кем зайдет, но к нему домой я идти не хотел. Вот не хотел – и все.
Ждал до половины третьего, но он так и не пришел. Что у Витьки там случилось? Я собрался и все-таки пошел к нему.
Окна его квартиры были темными – одни во всем подъезде. Странно. Я поднялся на этаж, позвонил в дверь – тишина. Позвонил еще раз и прислушался. Тихо. Я уселся на подоконник на лестничной клетке и решил его подождать. Должен же он когда-то прийти!
Ждал я долго. За окном совсем стемнело, и все равно я ждал, уже из какого-то упрямства. Внизу хлопнула входная дверь. Я обрадовался – решил, что пришел Витя, и поднялся. Но это оказалась какая-то женщина с сумкой. Соседка. Она внимательно на меня посмотрела и подозрительно спросила:
– Ты кого ждешь?
– Витю. Волкова, – сказал я и пояснил: – Он вот в этой квартире живет.
– Жил, – поправила меня женщина. – Они переехали. Вчера.
– Не может быть! – вырвалось у меня. – Я вчера у него в гостях был, и они никуда не собирались.