Черный охотник
Шрифт:
— Это — тот самый мошенник, который оскорбил вас раньше, господин полковник, — услышал Дэвид голос юнца, предложившего «пощекотать» его острием клинка.
— Он не только мошенник, — донесся до Дэвида голос, который вызвал трепет во всем его теле.
Круто повернувшись, он увидел около себя Гюго де Пина вместе с Биго и Водреем, а позади них различил изумленное и испуганное лицо своего друга Пьера Ганьона.
— Он не только мошенник, — повторил де Пин и, сделав шаг вперед, низко поклонился Дэвиду, не скрывая насмешки. — Обратите внимание, мсье, что он очень красив,
С этими словами де Пин приблизился к Дэвиду и даже притронулся слегка к его рукаву, а глаза его, горевшие огнем, обещали окружающим веселую забаву.
— Обратите на него внимание, мсье! — снова сказал он. — Он не дикарь, хотя его волосы давно уже не стрижены и по лицу течет вода. И он далеко не так глуп, каким кажется вам, друзья мои. Надо вам знать, что он возлюбленный одной дамы, имя которой поразит вас. Да, да, вот это и есть предмет ее страсти, и еще совсем недавно мы застали в его объятиях в этой чаще леса, куда не могут проникнуть взоры, самую прелестную…
Никакие силы не могли бы заставить Дэвида дольше сдерживать себя. С быстротой молнии он повернулся, одним движением рук схватил де Пина поперек спины, и раньше, чем кто-либо успел произнести слово или хотя бы шевельнуться, его могучие руки подняли в воздух прихвостня интенданта и швырнули в середину холодного пруда.
Биго первый бросился вперед, слишком поздно намереваясь предотвратить случившееся. И опять-таки раньше, чем кто-либо успел остановить его, Дэвид Рок, пылавший яростью, схватил интенданта и швырнул его в пруд вслед за де Пином, который фыркал и отряхивался, пытаясь стать на ноги.
Крик ужаса вырвался из груди присутствующих, и громче всех звучал голос Пьера Ганьона. В то же мгновенье с полдюжины людей накинулись на Дэвида, но тот и не думал даже защищаться или сопротивляться. Ему было достаточно сознания, что он рассчитался с де Пином и Биго, и чувство бешеного ликования выгнало из его ума всякую мысль о борьбе с людьми, против которых он не питал никакой злобы.
Он только сознавал, что несколько человек держат его за руки, что кто-то приставил острый клинок к его груди, что ему крепко стянули руки ремнем за спиной. Он слышал пыхтение и фырканье Биго и де Пина, которым друзья помогали выбраться из пруда.
А потом послышался голос, который не раз уже вселял смертельный страх в сердца людей, и этот голос произнес:
— Отведите его в дом и прикажите сеньору Сен-Дени дать ему сто ударов плетью по голой спине. А вы, полковник Арно, позаботьтесь, чтобы мой приказ был выполнен. И все, кому будет угодно, могут полюбоваться этим зрелищем.
Но даже этот голос и страшный приговор не испугали Дэвида, находившегося во власти удовлетворенного чувства мести. Он готов был заплатить жизнью, чтобы закрыть рот этому негодяю де Пину, осмелившемуся так насмешливо отзываться об его Анне!
Сто ударов плетью!
Целая гурьба разъяренных людей, гремя саблями, вела его через лужайку по направлению к замку.
Сто ударов плетью!
Мало-помалу эта мысль стала проникать
Он смутно различал лицо своего друга Пьера Ганьона. Обычно круглое и румяное лицо последнего было такого же цвета, как белая пелена муки на плечах маленького старого мельника.
И мало-помалу Дэвид стал испытывать холодный трепет, ужас перед чем-то страшным, надвигавшимся на него.
Его вели, очевидно, прямиком в большую залу замка… Анна увидит его там… Она узнает и услышит приговор… Он не должен обнаруживать ни страха, ни раскаяния…
Лицо Дэвида казалось мертвенно-бледным при свете свечей. Но он шел, держа высоко голову и глядя прямо перед собой.
Грохот оружия и топот тяжелых башмаков наполнил огромную залу, в которой стояли освещенные свечами столы, приготовленные для гостей. И в ту же минуту послышался холодный, полный ярости голос полковника Арно, приказывавшего слугам позвать сеньора Сен-Дени. Почти тотчас же в залу стали стекаться любопытные.
Высоко подняв голову, не оглядываясь ни вправо, ни влево, Дэвид стоял, чувствуя, как быстро собирается вокруг него жадная до зрелищ толпа. Десятки глаз жгли ему затылок. Он слышал дыхание людей, их перешептывания, и в ушах у него раздавалось гулкое биение собственного сердца, а по всему телу пробегал то холодный трепет, то горячая волна.
Никто из людей, глядевших на него, не мог бы сказать, что он обнаружил в лице Дэвида Рока страх. Но при тусклом свете свечей его лицо казалось совершенно бескровным, оно словно посерело и приняло цвет камня. Своим стоицизмом он напоминал индейца, готового принять все пытки. И он вполне мог бы сойти за индейца, если бы не его светлые волосы и белый цвет лица.
Но в голове Дэвида копошились тревожные мысли, перегоняя одна другую, и с неумолимой жестокостью вставала в мозгу одна и та же фраза: «Сто ударов плетью…» Сто ударов плетью… Сто ударов плетью по обнаженной спине… И люди будут смотреть на экзекуцию!
И вдруг он заметил перед собой Анну Сен-Дени и ее отца, стоявших в широкой двери, которая вела в комнату барона.
Перед ним стояла не прежняя Анна, не та Анна, которую он недавно лишь держал в своих объятиях.
Эта Анна была значительно старше и в то же время еще прекраснее в своем платье, с замысловатой прической.
Нет, там в дверях стояла не его Анна, а совершенно другая, совсем новая. Она преобразила себя для этих людей из большого города, и когда он понесет наказание — сто ударов плетью! — тогда она займет свое должное место среди этих джентльменов.
Эта ужасная мысль целиком захватила его мозг и душу и тело, и когда он встретился взглядом с Анной, той показалось, что он даже не узнает ее.
Смутно в голове юноши отдавался неумолимый, жестоко-холодный голос полковника Арно, говорившего старому барону о двойном проступке, совершенном в замке Сен-Дени. Он видел, что в глазах Анны выразилось изумление, а ужас потряс ее до такой степени, что лицо ее потеряло всякую краску. Она была не в состоянии шевельнуться.