Черный орден СС. История охранных отрядов
Шрифт:
В декабре 1937 года появились первые распоряжения на этот счет, в 1938 году английское правительство ввело новые ограничения, а в Белой книге от 17 мая 1939 года было записано: «В течение пяти последующих лет разрешить поселение в Палестине не более 75 000 евреев». Британское правительство вместе с тем оставляло за собой право устанавливать въездную квоту на каждые шесть месяцев. В качестве противодействия этим мерам в самой Палестине была организована сионистская группа, в которой оказалась представленной и упоминавшаяся нами «Хагана». Под эгидой ее руководителя Элиаху Голомба при этой группе образовалось бюро по вопросам иммиграции — «Моссад ле алиах бет».
«Моссад» вскоре уже имел в Европе целый аппарат из доверенных
Примерно ко времени «хрустальной ночи» относится приезд в рейх представителей «Моссада» — Пино Гинцбурга и Моше Ауэрбаха, предложивших свою помощь «Черному ордену» в деле переселения евреев. Они, в частности, посоветовали ускорить прохождение программы переобучения евреев, желавших выехать из Германии, и отправить их в Палестину. Руководство СС с большой готовностью пошло на такое сотрудничество, учитывая то обстоятельство, что почти все страны мира пошли на ограничение числа иммигрантов. Унтерштурмфюрер СС Хагентак 15 июня 1939 года так определил задачи в области еврейской политики: «Всеми силами и средствами способствовать выезду евреев, поскольку их переселение становится все более трудным делом. Поддерживать все планы выезда куда бы то ни было».
Хотя СД с благодарностью относилась к любой помощи в этом вопросе, открыто сотрудничать с сионистами она не могла. Дело-то было в том, что министерство иностранных дел Иоахима фон Риббентропа противилось выезду евреев в Палестину, а зарубежная организация НСДАП с недоумением относилась к тому, что СС оказывала активную помощь в создании еврейского государства. В своем циркуляре от 25 января 1939 года, направленном всем дипломатическим представительствам и консульствам рейха, министр иностранных дел указывал, что целью немецкой политики должно быть «раздробление еврейства, а не его сплочение».
Неписаным условием СД поэтому было требование, чтобы моссадовские транспорты не имели в качестве официальной страны назначения Палестину. Таким образом, сформировался своеобразный и довольно странный альянс: СД объединилась с сионистами против собственных радикалов в министерстве иностранных дел и партии, а также в последнюю очередь — против Англии, которая даже усилила свой флот у берегов Палестины, чтобы воспрепятствовать нелегальной иммиграции.
Уполномоченный «Моссада» Пино Гинцбург разместился в еврейском представительстве на Майнекештрассе и приступил к подготовке транспортов. Гейдрих потребовал, чтобы эта организация еженедельно отправляла на кораблях до 400 евреев в Палестину, предложив воспользоваться услугами немецко-греческой пароходной компании, оказавшейся, однако, ненадежной. Голомб, переправлявший иммигрантов на катерах вместимостью до 50 человек, изыскал суда, которые могли брать на борт до 800 человек. Тогда возникла трудность с финансированием отправляемых транспортов.
Тем не менее Пино Гинцбургу удалось в марте 1939 года собрать 280 евреев, которые присоединились к группе, подготовленной в Вене Моше Ауэрбахом, а затем в югославском порту Сучак сели на борт корабля «Колорадо», отправлявшегося будто бы в Мексику. В районе Корфу они пересели на моссадовский корабль «Отрато» и направились в Палестину. Летом тот же «Колорадо» вышел в море с 400 иммигрантами, а через некоторое время из Голландии отплыло судно «Дора» с 500 беженцами на борту.
Англия приняла строгие меры против нелегальных иммигрантов. К берегам Палестины была дополнительно направлена флотилия эсминцев
Но чем жестче поступали британские власти, тем изощреннее действовали гейдриховские службы. В разгар лета они разрешили Пино Гинцбургу отправлять свои корабли из портов Эмдена и Гамбурга, чтобы избежать ненужных осложнений. И тот зафрахтовал на октябрь четыре судна для вывоза 10 000 евреев. Однако разразившаяся Вторая мировая война положила конец этому своеобразному партнерству СС с сионизмом. Огонь орудий и бомбовые удары самолетов-штурмовиков похоронили последний шанс спасения немецкого еврейства. Автономная политика СС в этом вопросе была прекращена. Еврейский вопрос перешел в сферу компетенции гестапо, строго ограничившего права человека и превратившего его в объект, полностью находившийся во власти государственных структур. Если такие интеллектуалы СД, как Херберт Хаген, пытались найти определенные нюансы в еврейском вопросе и предлагали его решение таким образом, чтобы национал-социалистская догма и общепринятые понятия и нормы не вступали в противоречие, то в гестапо дело обстояло по-другому. Его сотрудниками были чиновниками, привыкшие слепо выполнять приказы начальства, воспитанные в духе культа фюрера и старавшиеся своим служебным рвением перекрыть недостатки национал-социалистской идеологии. Поэтому еврейский вопрос рассматривался ими как один из аспектов государственной безопасности, границы и содержание которого определялись политическим руководством.
Именно такой образ мышления и был присущ гауптштурмфюреру СС Адольфу Айхману, кандидатуру которого на пост руководителя центра по еврейскому вопросу предложил Мюллер, сложивший с себя в октябре 1939 года эти полномочия. Айхман был не очень доволен этим предложением. Жизнь в провинции ему нравилась больше, как он впоследствии рассказывал израильтянам. Но он не был бы Айхманом, если бы не щелкнул каблуками и не принялся рьяно выполнять новое задание. Он привык повиноваться и выполнять приказы.
Немного подивившись оказанному ему доверию, Айхман возглавил реферат IV В 4 главного управления имперской безопасности (еврейские вопросы и проблемы переселения) и сразу же перетащил к себе своих бывших сотрудников из Вены и Праги. Он занял целый отсек в четырехэтажном здании на Курфюрстенштрассе, 116, мраморные лестницы и большие залы которого, по его мнению, мало подходили для государственного учреждения. Он не предполагал, что занял командный пост, с которого в будущем будет осуществляться руководство уничтожением евреев.
Но до этого пока было далеко, и хауптштурмфюрер считал, что в его обязанности войдет продолжение политики переселения евреев. Но уже скоро он обратил внимание на то, что в здание на Курфюрстенштрассе никто с заявлением на выезд не приходил. Однако Айхман продолжал цепляться за старую концепцию, не зная другого пути решения еврейского вопроса. Он думал, что польская кампания будет способствовать достижению этой цели. Вместе с бригадефюрером СС Вальтером Шталеккером Айхман разработал программу, суть которой сводилась к положению: «Дайте евреям территорию, и вся проблема будет решена».