Черный осьминогАвантюрный роман из эпохи гражданской войны(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XV)
Шрифт:
— Не спеши, все будет расследовано. Пойдем и осмотрим дальние комнаты верхнего этажа, в которых работают твои следователи.
Александровский и Находцев, захватив по дороге Кудрина, прошли почти весь следственный коридор — всюду было вполне спокойно. Оставался кабинет начальника секретно-операционной части.
— Зайдем-ка к нему, — сказал Находцев, — он парень бывалый — может быть, что-нибудь посоветует.
Когда они вошли в комнату, то заметили, что Митин, склонившись низко над столом и положив голову на руки, как
— Товарищ Митин, — окликнул Александровский.
Молчание.
Обошел кругом и потряс спящего за плечи. Голова Митина неловко качнулась, откинувшись назад, туловище начало сползать со стула, и подошедшие увидели, что и он задушен теми же звериными лапами. Та же гримаса ужаса на лице.
На столе все было в порядке. Окна были заперты.
И снова несколько черных волосков на шее убитого.
Глава XXX. В СТАНЕ КОЛЕСНИКОВА
В семь часов утра на другой день Александровский, Находцев, три сотрудника, секретари отдела и два военных следователя сидели уже в вагоне, который поскрипывал и, вздрагивая, продвигался черепашьим шагом в сторону Заречного, куда и прибыл через сутки.
Только что они вылезли из вагона, как к ним подошел молодой парень в кожанке с кобурой револьвера на боку.
— Товарищ Александровский?
— А вы кто?
— Я начальник разведки отряда, стоящего в Заречном. Мне было приказано товарищем Захаровым выехать вам навстречу. Вот мой мандат.
— Сколько у вас людей?
— Двенадцать человек.
— Где они?
— Здесь, на станции.
— Ну, что же, если ваши люди отдохнули, можно отправляться.
Через полчаса отряд в девятнадцать человек двинулся со станции. Все были верхом. Часам к двум были в небольшой деревне Коневке, где было решено переночевать, так как до Заречного осталось еще верст сорок, а лошади сильно приутомились, и засветло отряд не сумел бы доехать.
Ночью же ехать по бандитскому району было нецелесообразно.
— Смотри-ка, кум, опять бумага на плетне висит. Сорвать, что ли?
— Не тронь, а то те Колесников так снимет, что после головы своей не найдешь. Помнишь, как он третьего дня бабку Агафоновну нагайкой полосовал за то, что она такую же бумагу на цигарки деду своему сорвала. И до сих пор в синяках ходит.
— Да мне что, пусть висит. Пойдем, да лучше почитаем, чего он там приказывает.
По повстанской дивизии 28 ноября 1920 г. № 8.
§ 1.
Приказываю всем командирам полков 1, 2, 3, 4 и 5 ежедневно к 6 часов утра доставлять сведения в главный Штаб дивизии с ваших участков и полную характеристику о противнике.
§ 2.
Кроме сего, вменяю в обязанность командиров полков, тщательная бдительность за противником и пущать тесную агитацию, за что мы бьемся и против кого ведем войну и
Командующий всеми вооруженными силами
И. Колесников
Начальник Главного штаба (подпись)
С подлинным верно адъютант (подпись)
— А где сейчас сам Иван Колесников?
— Где ему быть! Со штабом у Игнатенко ночует. Вчера перепились все и давай с нагайками за девками гоняться. Моя еле ушла.
— Знаешь что, кум, ежели поразобраться, то Колесников-то больше за бар стоит и крестьян разоряет. Подумай сам, объявил мобилизацию лошадей, повозок, берет хлеб, живность, с бабами и девками охальничает, стариков за бороды рвет, ежели ему кто в глаза правду скажет. Только бумаги пишет про Бога, да про то, что коммунисты народ грабят. На себя бы, черт толстый, посмотрел. Коммунисты ежели сейчас хлеб для войны и берут, так они зато всю землю от бар отняли и народу ее отдали, а не себе оставили.
— А что он о Боге-то?
— Да вот, по хатам призвание разносили, по полпуду муки за него требовали.
— Взял?
— А ты как думаешь? Попробуй-ка, откажись. А разве у тебя-то не были?
— Нет еще.
— Небось, и к тебе придут, не обидят.
Получивший «призвание» вынул его из кисета с табаком, разгладил и стал читать.
В «призвании» было наплетено столько «божественного», что слушающий не выдержал и бросил:
— Эка он расписался.
— Да это не он. Это Федька Стригун. Чай, помнишь сына зареченского попа, что в городе обучался. Он теперь у него за адъютанта и всякую агитацию посреди народа пущает.
— Шш… Смотри, «освободители» наши из хат вылазить начали. Ну их куды подальше! А то еще опять к чему-нибудь привяжутся.
— Будь здоров, кум.
ПРЫЖОК СМЕРТИ
Глава XXXI. «ОСВОБОДИТЕЛИ»
Из хат сначала одиночками, а затем все чаще и чаще начинают, словно тараканы из щелей, вылезать «освободители». Матерная ругань хлестко несется над ласковыми полями, кажется, что она грязнит чудесное осеннее утро.
Проснулся и «толстый черт» — сам Колесников, или «начальник главных повстанческих сил», как он сам себя окрестил. С вечера было так выпито, что Колесников и до сих пор прийти в себя не мог, и его чуть ли не за ноги стащили с кровати. Выпучив глаза, он, ничего не понимая, смотрел на окружающих и только сопел.
Подошел Игнатенко с каким-то молодым парнем.
— Дозорный к тебе приехал. Говорит, что в Барановске красные крепкий кулак собирают и к чему-то готовятся.
— Ладно, разберу, — прохрипел Колесников. — Собери всех командиров, доклад поручика Чернавского прочитаем и боевой план разработаем. Вот посмотришь, как я красных проучу.