Черный пиар
Шрифт:
— Идите, идите, я ведь понимаю, что вам здесь скучно с пьяными тетками, — ответила за мужа Лидина мать, опередив отца, который хотел что-то возразить. Тот глянул на жену и счел за благо согласиться.
Молодые люди, одевшись, выбежали на улицу. В кино они не пошли: шел какой-то дурацкий фильм про инопланетян, они оба его уже видели. Поэтому просто отправились прогуляться по парку, потом зашли в кафе, болтали о чем-то непрерывно. У Сергея почему-то замирало сердце от близости Лиды, она была совсем еще девчонкой, почти ребенком, и Кравцову вдруг захотелось оберегать и заботиться о ней всю жизнь. В квартиру они возвращались, уже держась за руки, а когда пришло время прощаться, Лида оставила свой телефон Сергею под горячее одобрение
— А ведь и правда поженятся. Только не сейчас. Через три года.
Потом были долгие встречи, частые ссоры, горячие признания, сладкие примирения… Сергей был старше и рассудительнее, иногда был скорее похож на старшего брата-зануду (которого у Лиды не было) нежели на возлюбленного. Лида любила пошалить, выкинуть какой-нибудь непредсказуемый фортель, часто влипала в различного рода неприятности, из которых ее вытаскивал все тот же Кравцов. А потом устраивал назидательные беседы, пытаясь хоть как-то образумить свою девушку. Она с криком: «Поговори со мной еще, папочка!» — бросалась ему на шею, и на том воспитание заканчивалось. Лида так и оставалась большим непослушным ребенком, милым чудовищем, на которое невозможно было злиться и обижаться. Даже когда пришла пора заканчивать школу и поступать в институт, Лида не слишком изменилась, пропадала днями и ночами напролет с подругами, плевать хотела на учебу, и Сергей чуть ли не силой заставлял ее заниматься, готовиться к экзаменам и нанимал преподавателей за свои деньги. А дела к тому времени шли очень хорошо. Кравцов превратился в одного из самых видных и влиятельных предпринимателей Андреевска, имел вес и авторитет в обществе, занимался благотворительностью и даже, благодаря своему добродушию и порядочности, умудрился не нажить себе врагов.
Поэтому, когда в школе был сдан последний выпускной экзамен, Кравцов взял Лиду в охапку и повез поступать в МГУ. Родители Лиды наперебой твердили ему, чтобы не тратил время зря, что эта безалаберная лентяйка, имея умную голову и блестящие мозги, из-за своего характера сможет поступить только в андреевский пединститут. Но Сергей, имея в кармане резерв в несколько десятков тысяч долларов, думал по-другому, и не ошибся. Лида с легкостью поступила на юридический факультет и была зачислена в ряды московских студентов.
Кравцов радовался больше нее, но потом погрустнел, осознав, что видеться теперь они смогут редко. Но, чтобы не омрачать Лидину радость своими сомнениями, не подал виду, а закатил гулянье в одном из самых дорогих московских ресторанов, а потом отправился искать квартиру, в которой предстояло прожить студентке пять лет.
Началась нелегкая жизнь в разлуке, и, хотя Сергей очень часто приезжал в Москву, молодые люди очень скучали. Лида даже удивилась тому обстоятельству, что ей постоянно не хватает Сергея, и если она не видит его больше двух дней, начинается просто какая-то ломка. Она не могла заниматься, смотреть телевизор, общаться с людьми, потому что каждую минуту думала о том, когда же наконец приедет Кравцов, как будто постоянными раздумьями о нем могла приблизить этот час. Потом он приезжал, и начинались несколько дней безумия, за которыми снова следовало вынужденное расставание. Когда же Лида сдала свою первую в жизни летнюю сессию и приехала в Андреевск, молодые люди поженились. Пророчество «ведьмы» сбылось — с момента их первой встречи прошло ровно три года.
Эта была, наверное, самая веселая свадьба за все время существования города, все предрекали молодым долгую счастливую жизнь, но все оказалось
— Послушай, — говорила она. — Ты же сам так хотел, чтобы я училась в Москве, я поступила в МГУ ради тебя, чтобы оправдать твои надежды, а теперь бросить все это? По-моему, это будет большая глупость, и на этот раз она исходит не от меня.
— Ты права, солнышко, — сдался Кравцов, и Лида снова уехала.
Так Сергей изводился от тоски по ней несколько лет, мучался ревностью, напридумывал себе бог знает что, и поэтому, однажды заявившись без предупреждения в столицу и обнаружив в квартире жены однокурсника, с которым Лида тихо и мирно готовила доклад для семинара, закатил жуткий скандал, обвинил свою благоверную во всех смертных грехах, оскорбил, унизил и ушел, хлопнув дверью. Потом, конечно, успокоившись, часа через два вернулся, но дверь ему Лида не открыла, заявив, что подает на развод. На недоумения и оправдания супруга она ответила так:
— Я ухожу от тебя не потому, что ты обидел невинного человека и чуть не набил ему морду, и не потому, что ты унизил меня на глазах у постороннего, и даже не потому, что мне не поставят зачет за сорванный доклад. Я ухожу от тебя потому, что, как выяснилось, ты не доверяешь мне и в любой момент можешь оскорбить беспочвенными подозрениями. А людям, которые не доверяют друг другу, в принципе делать вместе нечего.
И никакие уверения, извинения и обещания не смогли убедить Лиду забыть эту некрасивую историю и вернуться. И хотя сама она невыносимо страдала, и все знакомые, родственники и друзья упрекали ее кто в глупости, кто в тупой бескомпромиссности, решения своего Лида не изменила. Со временем боль утихла, девушка продолжала жить своей жизнью, Кравцов появлялся иногда, умоляя вернуться, но было слишком поздно. Идти назад Лида не умела. Только вперед — таков был девиз ее жизни. А жизнь потихоньку налаживалась, был диплом с отличием, как бы в насмешку над всеми теми, кто считал Лиду бесталанной лентяйкой, интересная работа и даже кто-то, при воспоминании о ком сейчас сладко ныло сердце.
Лида встряхнула головой, как бы прогоняя рой воспоминаний, добрела до постели и тут же заснула мертвецким сном.
…Ближе к вечеру Кравцов пришел снова. Открыл дверь и робко замер на пороге, не решаясь войти. Лида сидела вполоборота и делала вид, что не замечает его. Она читала книгу, вернее, просто смотрела на строчки, ожидая действий бывшего мужа.
— Ну, как дела? — отважился наконец Кравцов.
Лида молчала. Сергей подошел ближе, взял книгу из ее рук, взглянул на обложку, громко прочел название:
— Лев Толстой. «Анна Каренина». Символично. Надеюсь, наша история завершится менее трагично.
— Да уж, бросаться из-за тебя под поезд я не собираюсь. Много чести, — парировала Лида.
— Я в этом не сомневался… — только и ответил Кравцов.
— Зачем ты пришел? — удостоила наконец его вниманием Лида.
— Я еду в город, — Кравцов присел на подлокотник кресла и отложил книгу. Она презрительно отстранилась. — Что тебе привезти?
— Цианистого калия. Полкило.
— Я что, так тебе противен, что ты готова на самоубийство? А говорила, что не собираешься под поезд…
— А кто говорит о самоубийстве? — притворно удивилась Лида. — Я бы отравила тебя.
— Ну да. Об этом я не подумал, хотя после бесчисленного ряда безумств, совершенных тобой за последнее время, от тебя всего можно ожидать, — усмехнулся Сергей.
— Ну, конечно. Дай-ка угадаю… По-твоему, самое мое большое безумство заключается в том, что я от тебя ушла, не так ли?
— Угадала.
— Как ты банален, Кравцов! — покачала она головой. — Хоть бы придумал что-нибудь другое, поинтереснее!