Черный пояс по соблазну

Серова Марина Сергеевна

Потом я среди присутствующих с трудом узнала Тарковского. Его высокий лоб и хитрый прищур во взгляде выдали его. А прическу он тогда носил совсем другую. Его волосы были зачесаны назад и на затылке стягивались в маленький хвостик. Приглядевшись, я поняла, что это была маленькая плетеная косичка. Он тоже не принимал участие в соревнованиях и находился среди зрителей. Несколько раз он мелькнул в кадре, затем остановился около женщины приятной наружности лет тридцати. Это была Марина. Эту женщину я тоже не сразу узнала: ее волосы тогда были темно-рыжими и кудрявились от химической завивки. Марина с Валерием Тарковским

теперь постоянно находились рядом, она очень мило улыбалась своему товарищу по тренировкам, а ее взгляд… Может, мне показалось, но у меня было такое первое впечатление, что я уже видела похожий взгляд… Да, точно! На предыдущей записи, которую просматривала вчера. У девочки Натальи был такой же взгляд, и направлен он был также на Валерия Тарковского. Что ж, ведь Марина и Наталья – мать и дочь. Но… смею предположить, что и та и другая были влюблены в Тарковского. Ну, может, и не влюблены, но испытывали к этому мужчине явную симпатию. Глаза в этом плане точно не соврут.

Ай да Тарковский, ай да молодец!

Я уже начинаю жалеть, что не знала этого человека при его жизни. Просто уже чисто женское любопытство раздирало: как бы его магнетизм повлиял на меня. Одно дело – видеть человека на фото и на видеозаписи, и совсем другое – лицезреть его вживую.

А еще я удостоверилась в том, что Марина меня обманула. Она сказала, что ее с Тарковским ничего не связывало, кроме тренировок. А видеозапись, просмотренная мной, говорила об обратном. Наверняка они были любовниками.

И что с того? Что мне это дает? Как может помочь в расследовании?

А то, что мать и дочь были влюблены в одного мужчину? Дочь узнает об этом и, не выдержав такого удара, имея при этом неустойчивую, по словам очевидцев, психику и находясь в сложном переходном возрасте, решает покончить с собой, прыгнув в реку.

И что? И чем это мне может помочь в расследовании?

Голова пошла кругом. Я знала, что делать в такие моменты. Надо переключиться на что-то, например, пойти сварить кофе.

Пройдя на кухню, я поставила турку с водой и «арабикой» на огонь. Подожди, Татьяна, ни о чем не думай. Дай кофе свариться. Уйми свой разум. Дай подсознанию самому выдать новые «кубики» твоему мозгу для воссоздания более четкой картины.

Налив ароматный напиток в чашку, я прошла в комнату и устроилась в кресле, поджав под себя ноги. Сделала пару глотков. Божественно! Уже почти полночь. За окном начал накрапывать дождик.

Я вспомнила последние разговоры с фигурантами моего расследования. За что зацепилось подсознание? Почему-то в голове вертелись слова сказанные Юлией.

«Если он занимался с кем-то индивидуально, то брал этого человека на утренние тренировки с собой».

Почему я зацепилась за это предложение?

А еще перед глазами вертелись фрагменты сегодняшней утренней тренировки. Когда я стояла с Мариной в паре. Вот она наносит удар, я, согласно заданию, выполняю блок, удар-прием, «добивание». Затем мы меняемся. Что здесь не так? Да вроде все так. А что, если на это посмотреть под другим углом? Например, мы с Мариной находимся на тренировке, у нас есть задание. Какими бы ни были нападение или защита, все это выполняется в неполную силу. Если, конечно, нет задания полного контакта. Допустим, его нет. Идет среднее размеренное выполнение приемов. Я ставлю блок, обозначаю, то есть не бью в полную силу, удар локтем

в голову, опрокидываю напарника, который мне слегка в этом поддается. И в завершение я также произвожу «добивание». Все идет как надо, нормальный тренировочный режим.

А если вдруг в процессе этого тренировочного режима я решу идти на полный контакт? Мой напарник, как и полагается, этого не ожидает. И тогда картина получается такая. Мне наносят удар в полсилы. Я ставлю блок и… делая стремительный уход, наношу удар локтем в голову со всей силы. Оказавшись боком к напарнику, я продолжаю атаку и тем же локтем добавляю в солнечное сплетение.

Солнечное сплетение!

А затем я делаю захват за голову так, что у того отсоединяются шейные позвонки. И уже полностью обездвиженного, я бросаю своего напарника, как тряпичную куклу, на землю. Причем делаю это тоже со всей отдачей.

И как после этого будет чувствовать себя мой напарник?

И вот тут мне все становится понятным! И как я сразу об этом не догадалась!

Это была обычная тренировка.

Я все гадала, как убийца смог так четко всадить нож господину Тарковскому? Почему Валерий Михайлович так близко подпустил его к себе? Почему не сопротивлялся? И на его теле не было следов борьбы.

Оказывается, это была обычная тренировка.

Убийца заранее это продумал и стал ходить заниматься с Тарковским персонально. И во время отработки очередного приема хладнокровно и коварно нанес ему удар ножом в солнечное сплетение.

Остается неясным только один маленький нюанс: нож. Почему он был настоящий и остро заточенный. Ведь насколько я знаю, во время тренировок с оружием используются бутафорские ножи – резиновые, деревянные или совсем затупленные. Или Тарковский со своим напарником решили для пущего эффекта приблизить тренировочный процесс к максимально реальным условиям?

Я допила кофе, поднялась с кресла и вышла на балкон. На улице было очень свежо, шел мелкий дождик. Я поежилась, постояв так пару минут, вернулась в комнату.

Я поняла, что мне придется встретиться с убийцей лицом к лицу. Только так я смогу вывести его на чистую воду и подтолкнуть к тем или иным действиям. Потому что в данный момент доказательств у меня на руках практически не было.

Но я знала, кто убил Тарковского.

Также я догадывалась, кто напал на меня сегодня около подъезда.

* * *

…От ночного дождика не осталось и следа. На улице стояла прекрасная утренняя прохлада, радовала глаз золотая россыпь опавших листьев. На дороге и тротуарах не было луж, которые не так-то просто перейти. Только влажный асфальт и невероятная свежесть, как напоминание о ночном дождике.

Легкой трусцой я совершала утреннюю пробежку, полная оптимизма. Я все еще не теряла надежду встретить кого-нибудь из бегунов или собачников. Однако пока на моем горизонте никого не было видно.

Минут через пятнадцать за мной пристроилась обшарпанная грязная «десятка». С чего бы это? Неужели очередное покушение?

Стараясь ни чем не выдать свое волнение, я продолжала бежать дальше. Внутренне я была напряжена как пружина, готовая реагировать в любую секунду. «Десятка» продолжала ехать позади меня метрах в тридцати. Потом я почувствовала, что она приблизилась. Вокруг никого не было, слева осталась школа, справа пустырь, а впереди частный сектор.