Черный прах
Шрифт:
– Я скучала по тебе, Мириам, - сказала она.
Сжав её руку, я улыбнулась в ответ.
– Я тоже по тебе скучала, Эндж.
По какой-то причине от этих слов защипало в глазах. Моё горло тоже сдавило, может, от простой искренности наших слов, а может, от того, как сильно я устала.
Я осознала, насколько я изолировалась в последние семь-восемь недель, таращась в океан, пока я не работала над экстрасенсорными навыками, отправляясь поплавать или прогуляться по пляжу и целыми днями не разговаривая ни с кем, кроме персонала курорта и своего дяди.
Я
Я едва говорила с дядей, не считая самих тренировок.
– Я тоже по тебе скучала, - повторила я, и моё горло сдавило.
Вытерев лицо, я во второй раз сжала её руку, улыбаясь более искренне.
Она сжала мои пальцы в ответ, отчаянно держась за них.
Так мы проехали большую часть пути до Санта-Фе.
Глава 7. Койот и мертвец
Мы притормозили у ворот перед психиатрической больницей Уайт-Рока, остановив внедорожник перед высоким армированным забором с колючей проволокой, чтобы показать удостоверения личности охранникам, работавшим в будке.
Джаспер «Красный» Натани, друг Ника из ФБР, который теперь видимо работал на БДИ, позвонил до нашего приезда, чтобы охранники уже включили наши имена в список к тому времени, как мы преодолеем весь путь из Альбукерке.
Я забыла, какая большая часть Нью-Мехико представляла собой практически пустое пространство.
Вопреки названию, государственное психиатрическое исправительное учреждение особого режима располагалось в добрых тридцати милях от города Уайт-Рок. Сам Уайт-Рок был маленьким, с населением от силы шесть тысяч человек, большинство из которых работали или в исправительном учреждении, или в лабораториях близлежащего населённого пункта Лос-Аламос.
Город Лос-Аламос был не намного крупнее и казался странно отрезанным от остального мира, когда мы проезжали его по дороге сюда.
В целом у нас ушло два часа, чтобы добраться сюда, включая небольшие пробки, с которыми мы столкнулись вокруг Альбукерке, а также тот факт, что Санта-Фе от аэропорта Альбукерке отделяло добрых семьдесят миль.
– Они содержат здесь ребёнка?
– пробормотала я, глядя на выкрашенный в белый цвет забор и колючую проволоку сверху.
– Это больше похоже на учреждение для взрослых.
– Думаю, это единственное место в Нью-Мехико, куда они могли её поместить, - пробормотал Ковбой, пальцами отдавая честь охраннику, когда офицер в униформе вернул его удостоверение личности.
– Блэк говорил, её семья попросила, чтобы её содержали где-то в Нью-Мехико, так что они как-то договорились здесь.
Он пожал плечами, засовывая бумажник с водительскими правами обратно в задний карман.
– Она убила в резервации, так что преступление относится к юрисдикции штата, а не к федеральной.
Я хмуро кивнула и, забрав своё удостоверение личности, убрала его в бумажник и закрыла сумочку.
– Поезжайте налево, когда доберётесь до здания, - сказал охранник,
– Там вы найдёте парковку для посетителей.
Я заметила, что его глаза задержались на нас, сидящих на передних сиденьях, но едва удостоили взглядом Ковбоя сзади. Я также заметила, что он с трудом смотрел на наши лица, хотя раз за разом улыбался Энджел, когда та поднимала на него взгляд.
Ковбой тоже явно это заметил.
– Этот мужик немножко чересчур любит киски, - пробормотал он, когда охранник вернулся в будку и нажал кнопку, чтобы открыть для нас ворота.
– И не слишком деликатничает по этому поводу.
Энджел закатила глаза, разворачиваясь на сиденье, чтобы посмотреть на него.
– Серьёзно, Элвис?
Он широко улыбнулся ей, дёрнув за одну из косичек.
– Я невольно раздражаюсь, когда мужики строят тебе глазки, любовь моя.
Она фыркнула, затем повернулась, бросив на меня ровный, знающий взгляд.
Мы обе расхохотались.
– Что?
– спросил Ковбой.
– Это правда.
– Это-то меня и пугает, - сказала Энджел.
Тронув внедорожник с места, она помахала охраннику через окно будки, затем проехала через ворота, как только они открылись, чтобы пропустить внедорожник. Объехав больнично-белое здание слева, она нашла парковочное место в зоне с пометкой «Посетители», и мы все выбрались из машины.
Спустя ещё несколько протоколов безопасности, регистраций и знакомства с местными сотрудниками психиатрической клиники, я зашагала по белому металлическому коридору, ведущему к комнате отдыха для пациентов в небольшом крыле для несовершеннолетних.
Энджел и Ковбой решили подождать меня в зоне для посетителей.
– Она довольно хорошо себя ведёт, - сказала доктор Руби Вашингтон, держа блокнот и посматривая на меня на ходу.
– У нас с ней было несколько инцидентов, но в основном это ситуации, где мы опасались, что она навредит себе.
– Суицидальные наклонности?
– спросила я.
Я взглянула на пожилую, грузную чёрную женщину с седеющими волосами, которая шла рядом со мной. Она доходила мне всего лишь до плеча, но у неё было красивое лицо, относительно нетронутое её шестидесяти-с-чем-то-летним возрастом, и проницательные умные глаза. Её кудрявые волосы были убраны в свободный узел, а под белым халатом она носила пурпурное платье.
– Выходит, вы изолировали её?
– добавила я.
– От других пациентов?
– Нет, не изолировали, - сказала доктор, качая головой.
– Мы применили к ней дополнительные протоколы безопасности после двух инцидентов. Её саму обыскивают несколько раз за день. Её комнату обыскивают минимум раз в день.
Она взглянула на меня, карие глаза смотрели мрачно.
– ...И у неё нет суицидальных наклонностей как таковых. Она вырезала символы на своих руках и ногах, используя заточку, сделанную из бумаги и куска проволоки. Она едва не истекла кровью к тому времени, когда мы её нашли, но она утверждает, что в её намерения не входило самоубийство, и я ей верю.