Черный рассвет (original mix)

Т. Леонид

Что-что, а если говорить о Прицепе, то, как ни странно, он абсолютно не походил на сына криминального авторитета. И, как мне кажется, вся эта блатная романтика привлекала его меньше всего. Казалось, что все, чем ему хочется заниматься, – так это курить траву, загорая где-нибудь под ярким солнцем на карибских пляжах.

Он был высокого роста, худощавого телосложения.

Темные волосы, аккуратно уложенные набок, выдавали в нем определенную долю нарциссизма. Светлые шорты и яркая, наполовину расстегнутая гавайская рубашка говорили о наличии определенного вкуса у ее владельца. Острый нос и острый подбородок будто свидетельствовали о принадлежности Прицепа к дворянскому роду, хотя его поведение говорило об обратном. Обычно Егор вел себя как последний разъебай. Его как будто не интересовали папкины заслуги, и он всеми силами пытался растранжирить все, что было добыто его отцом с огромным трудом. На первый взгляд отъявленный похуист, он все же мог доставить немалые проблемы, пользуясь серьезными связями, которые достались ему от отца.

– Так, ждите здесь, я сейчас вернусь, – сказал Егор, после чего ловко выпрыгнул из машины, которую он небрежно припарковал посреди какого-то двора.

– Что за замут, ты не в курсе? – поинтересовался я у Волка.

– Нет. Он мне ничего не говорил. Сказал, что надо заехать по делам, а я не стал выяснять.

Спустя где-то пятнадцать минут он вернулся и также ловко, как вылезал, залез в машину.

Ориентировочно через десять минут после того как мы покинули пределы города Прицеп тормознул у обочины и сказал:

– Короче, пацаны, мне сейчас надо поправиться, и то, что вы увидите, должно остаться между нами. В противном случае могут возникнуть определенные проблемы как у меня, так и у вас, – серьезно проговорил Егор и достал из трусов плотный шарик, сделанный из кусочка полиэтиленового пакета, замотанного скотчем.

Затем он залез в бардачок и вытащил оттуда маленький стеклянный флакончик с каплями для носа, который на сленге именуется «фуриком». Зубами он легко снял резиновую крышечку в алюминиевой оболочке,

после чего выплюнул ее в окно и вылил туда же содержимое фурика. Потом оттуда же из бардачка достал упаковку инсулиновых шприцев и ампулу с водой для инъекций. Распечатав шарик, в котором оказался коричневый порошок, Прицеп засыпал приблизительно четверть из него в пустую емкость из-под капель, потом выбрал полный шприц воды и залил ее в фурик. Завершился весь этот ритуал нагреванием содержимого на зажигалке.

Все это время мы с Димоном молча смотрели на все эти приготовления Прицепа, пока Волк не осмелился заговорить:

– Это что ты варишь, братан?

– Белый, – невозмутимо ответил Егор, продолжая при этом кипятить содержимое фурика.

– Героин, что ли? – с недоумением спросил я.

– Он самый.

Честно говоря, с тех пор как я начал употреблять разного рода вещества, мои представления о наркоманах постоянно расширяли свои границы. Когда я начал курить травку, наркоманами считал тех, кто употребляет порошки, когда употребил первый раз порошок, наркоманами для меня стали те, кто колется, а когда первый раз укололся амфетамином, то подумал, что не так уж это и страшно, а наркоманы – те, кто употребляет героин. От него же наступают ломки, в отличие от «скоростей». Образ наркомана для меня был довольно однозначный. Это гниющие, мало похожие на людей существа с «дорогами» на руках, грязные, вонючие и беззубые зомби, стреляющие мелочь возле аптек и продающие по дешевке мобильные телефоны и бытовую технику на очередной дозняк.

Тут же слева от меня на водительском сиденье сидел Егор, от которого пахло хорошим парфюмом, в стильной, дорогой одежде, на солидной иномарке. И, конечно же, этот образ не вязался со стереотипами, которые сидели у меня в голове.

– И давно ты бузуешься этим говном? – поинтересовался у него Димон.

– Ну, так, бывает, пару раз в месяц, может, когда меня просят пацаны забрать им товар, – ответил Егор, выбирая раствор из фурика в шприц.

Конец ознакомительного фрагмента.