Черный разрушитель
Шрифт:
Краем глаза молодой Лисби увидел Ганарета, который по лесенке поднимался на капитанский мостик космического корабля, и испытал смутное неудовольствие. Девятнадцатилетний Ганарет был крепким и рослым юношей с квадратной челюстью и агрессивными манерами. Как и сам Лисби, он родился на корабле. Поскольку Ганарет не имел офицерского звания, ему не разрешалось появляться на мостике, и это, ко всему прочему, еще сильнее раздражало Лисби.
К тому же его вахта заканчивалась через пять минут.
Ганарет взошел на последнюю ступеньку
Голая холодная реальность звездного неба, от которого их отделял лишь прозрачный пластик, произвела на Ганарета сильное впечатление. Лисби ощутил легкое превосходство. Ему разрешали приходить на мостик с самого раннего детства.
Для него все здесь казалось обычным, как и сам корабль.
Он видел, что Ганарет постепенно приходит в себя.
— Значит — сказал Ганарет, — вот как это выглядит. И где же Альфа Центавра?
Лисби неохотно показал на очень яркую звезду, которую можно было разглядеть и без приборов астронавигации. Интересно, обязан ли он доложить о появлении на мостике Ганарета, ведь гражданский персонал не допускается сюда?
Ему не хотелось этого делать, прежде всего потому, что не стоило раздражать других молодых обитателей корабля. К нему и без того относились с опаской, ведь Лисби был сыном капитана. А если он доложит о приходе Ганарета, то и вовсе окажется в изоляции.
Он вдруг отчетливо представил себе, что ведет такой же одинокий образ жизни, как его отец. Лисби тихонько покачал головой: нет, он не будет так жить.
Через несколько минут его вахта закончится, он возьмет Ганарета под руку и постарается по-дружески ему все объяснить. Однако Лисби заметил, что Ганарет смотрит на него с циничной улыбкой.
— Не похоже, что до нее близко. Выходит, колонистов обманули, когда заявили, что корабль будет лететь со скоростью света или даже быстрее и доберется туда через четыре года, — язвительно заметил Ганарет.
— Еще девять лет, и мы будем на месте, — ответил Лисби.
— Ну да! — презрительно бросил Ганарет. — Это мы еще посмотрим. — Он повернулся к Лисби. — А где Земля?
Лисби подвел его к противоположному краю мостика, где стояло смотровое устройство, и направил его на земное Солнце.
Почти минуту Ганарет не мог оторваться от созерцания Солнца. На его лице появилось мрачное выражение, плечи опустились.
— Оно так далеко, — прошептал он. — Даже если мы прямо сейчас повернем обратно, нам с тобой будет по сорок лет, когда корабль доберется до Земли.
Потом он резко обернулся и схватил Лисби за плечи.
— Ты только представь себе! Сорок лет. Половина нашей жизни пройдет, но у нас еще останется надежда получить хоть какое-то удовольствие — если мы повернем прямо сейчас.
Лисби высвободился из цепких пальцев, его охватила тревога. Прошло больше
Похоже, Ганарет сообразил, что ведет себя глупо. Смущенно улыбнувшись, он отступил назад и решил обратить все в шутку.
— Но теперь, когда мы находимся всего в девяти годах от Центавра, глупо поворачивать обратно, через восемнадцать лет мы вернемся.
Лисби не стал спрашивать: «Куда вернемся?» Уже довольно давно большинство находящихся на борту людей пришло к выводу, что исходная цель полета потеряла всякий смысл. Разве они не видят Солнце, которое совершенно не меняется? Значит, необходимо вернуться на Землю. Лисби знал, что молодежь считает его отца старым дураком, который не осмеливается повернуть обратно, поскольку опасается насмешек своих коллег-ученых. Гордость глупого старика вынуждает обитателей корабля провести всю жизнь в космосе. Лисби и сам испытывал ужас от такой перспективы и не мог не порицать отца вместе со всеми.
Он посмотрел на часы и с облегчением обнаружил, что пришло время переключиться на автопилот. Его вахта закончилась. Он повернулся к приборной панели, пересчитал гаснущие огоньки и сверил показания приборов с докладом двух физиков, находившихся в машинном отделении. После чего еще раз пересчитал горящие огоньки. Все в порядке. Теперь в течение двенадцати часов кораблем будет управлять электроника. Потом на вахту на шесть часов заступит Карсон. За ним, через двенадцать часов, придет очередь первого помощника, которого сменит Браун, третий помощник. Пройдет еще двенадцать часов, и на капитанский мостик вернется Лисби.
Так Лисби жил с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать лет. Надо признать, его обязанности не были слишком уж сложными. Старшие офицеры корабля не очень напрягались. Однако они трепетно относились к своей работе и всегда вовремя заступали на вахту. Несколько лет назад Браун даже приказал прикатить его на капитанский мостик в кресле на колесиках и всю вахту провел вместе со своим сыном, который помогал заболевшему отцу все шесть часов.
Такая преданность долгу смущала юного Лисби, и он предпринял одну из редких попыток поговорить с отцом. Он спросил, что заставляет Брауна столь рьяно исполнять свои обязанности. Старик насмешливо улыбнулся и объяснил:
«Право стоять на вахте повышает статус офицера, поэтому следует рассматривать его с максимальной серьезностью. Поведение Брауна может служить наглядным тому примером. Мы принадлежим к официальному правящему классу, мой мальчик. Веди себя с этими людьми уважительно, обращайся к ним по званию, а в ответ они будут признавать твой статус. От того, насколько тщательно мы будем соблюдать формальности, зависит отношение команды к офицерам».
Лисби уже знал, что статус имеет известные преимущества: самые красивые девушки охотно ему улыбались, а когда он улыбался в ответ, с удовольствием проводили с ним время.