Черный разрушитель
Шрифт:
— Не волнуйся. Я просто хочу поговорить с тобой.
Это не в полной мере соответствовало действительности, но не было и откровенной ложью. То, что я обнаружил ее здесь с мужчиной, изменило ситуацию, и с каждым мгновением моя позиция претерпевала дальнейшие изменения — в соответствии с тем, как я обдумывал неприятную реальность того, какого уровня мог быть этот мужчина.
Она продолжала пятиться от меня к двери на кухню. Я неторопливо преследовал ее. Я хотел получить информацию, но не знал, как начать.
Прежде чем я успел приступить к делу, меня кое-что отвлекло. Звук. За спиной. Я молниеносно
Их было пятеро против меня одного. Я остался на месте, держа руки на виду. Мне приходилось слышать, какое воздействие оказывает шоковый пистолет, и мне не хотелось испытать… Дальним уголком сознания я снова отметил, откуда они вышли, и рассудил, что они, скорее всего, проникли сюда через дверь в конце коридора из соседнего помещения. Наверное, мне следовало учесть такую возможность.
Я не испытывал досады на себя. В конце концов, нельзя предусмотреть все. По-видимому, я нарвался на заговорщиков, участников всепланетного сопротивления тому, что собираются предпринять власти. Слухи о подобном заговоре доходили до меня, но до сих пор не было случая, чтобы кто-нибудь из них заинтересовался моей персоной.
Вот так сюрприз!
Двоим из этих людей было за двадцать, двоим за тридцать, а еще одному сорок два — сорок три года. Именно этот человек обрисовал ситуацию в той ее части, которая касалась меня. По его словам, заинтересованные в том, чтобы захватить влиятельного человека моего типа, они использовали Мону в качестве наживки. Я моментально вспомнил вечеринку, где мы с ней познакомились.
— Но там было множество хорошеньких девушек, — возразил я. — Вы хотите сказать, что все они?..
Он кивнул. Его товарищи продолжали без улыбки рассматривать меня.
Я припомнил подробности той вечеринки. Политического раута, фактически организованного одним из местных «шишек». Он, видимо, тоже принимал участие в заговоре и постарался сделать так, чтобы мне стало известно об этом сборище. Я пришел туда исключительно в своих коммерческих интересах.
— Не имело значения, — объяснил мне тот же человек, — на какую из девушек вы обратили бы внимание. Все они были посвящены в наш план помощи дышащему кислородом человечеству.
— Н-но… — Вообще-то я хотел спросить: «Почему именно я?» Но тут у меня возник другой вопрос. — Тем не менее эта роль наверняка предназначалась именно Моне. Она пришла в конце вечеринки и, едва появившись, произвела на меня впечатление. Так и планировалось?
Нет, нет, заверили меня.
Ее появление вообще стало следствием недоразумения. В числе первоначально выдвинутых добровольных «приманок» ее не было. Она и ее жених занимались другим делом, и Мона появилась совершенно неожиданно. Потом уже, когда я обратил на нее внимание, она сама вызвалась развить наши отношения, и это предложение было немедленно принято доведенным до отчаяния главой заговора.
Все эти откровения породили массу вопросов. Главный из них: что делать дальше? В кризисные моменты — а это, несомненно, был один из таких — я, как правило, стараюсь наметить себе достижимую цель.
Что
Я находился в помещении на одну семью, но чертовски маленьком. Пять человек плюс я плюс Мона — вместе получалось многовато. К этому моменту пятеро оттеснили меня к стене; не было никакой возможности проскользнуть между полными решимости вооруженными людьми. К такого рода неравенству в соотношении сил следовало отнестись с уважением.
Значит, попытка прорваться не могла быть моей целью. Шансы на успех равны нулю.
Да, в таком трудном положении я, пожалуй, не оказывался ни разу за всю свою карьеру.
Никакой цели — кроме одной: обрести цель.
А что Мона, с помощью которой эти люди поймали меня? Сейчас она стояла чуть в стороне, и щеки ее заливал яркий румянец… Смущается, подумал я, стыдится.
При виде этого я слегка воспрянул духом, поняв, что передо мной дилетанты. Искренние люди. Калькулятор в моем мозгу быстренько просчитал, какую цену ей пришлось заплатить; по моим подсчетам — учитывая, что она оказалась девственницей, как выяснилось в процессе наших взаимоотношений, — эта цена была огромна. Я посещал каждую из своих девушек четыре раза на протяжении восьми дней; умножьте-ка это на шесть месяцев, и у вас перехватит дыхание. В особенности с позиции жениха, внезапно отошедшего на второй план.
Да, пока я в плену, лучше не оставлять меня наедине с Черноглазым и Широкоплечим.
…Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове. Потом, осознав невероятность всего происходящего, я задал вопрос, возникший у меня прежде.
— Но почему? Почему я?
В этот момент старший из них выступил вперед. Все-таки забавные существа люди! До того он оставался в группе, как бы идентифицируя себя с остальными и не претендуя на лидерство. Он мог и дальше продолжать эту маленькую игру. Однако сейчас мы добрались до сути, что, слава богу, вызвало у него всплеск нервной энергии. Не отдавая себе в этом отчета, он продемонстрировал, где, как считало его «эго», ему самое место: впереди.
Вам ни за что не вынудить Арта Аткинса выйти из роли, которую он намерен играть. Если потребуется, я могу притворяться до дня Страшного суда. Это еще раз доказывало, что передо мной дилетанты.
Выяснилось, что люди вроде меня рассматривались заговорщиками как способные сыграть решающую роль в надвигающемся кризисе. Другим подсунули своих «Мон», а мною занялись в связи с тем, что мне принадлежало наше местное убежище.
По всей Земле с людьми, владеющими убежищами — другими версиями Арта Аткинса, — произошло сегодня то же самое, что и со мной (их девушки внезапно решили укрыться в убежище, и они отправились разыскивать их).
— Послушайте, — запротестовал я, — единственная причина, почему я последовал за Моной, состояла в… — Мой голос сошел на нет.
Их лидер мрачно улыбнулся.
— …наличии у вас как мужчины стремления властвовать, сравнимого с тем, которое было присуще дикарям каменного века.
Меня, однако, больше заботило, что я могу сделать. Я покачал головой, отвергая эту аналогию. В конце концов, у меня была одна цель — хорошенько врезать Моне.
Я перешел к тому, что вызывало у меня наибольшее недоумение.