Черный риелтор, или Квадратные метры жулья
Шрифт:
— И сколько же лет этой молодой? — цинично поинтересовался Аркадий.
— Двадцать пять.
— Двадцать пять, двадцать пять, двадцать… — переложив на мотив какой-то песни детскую считалку, замурлыкал Аркадий и начал усердно рыться среди курток и пиджаков.
Воскресенский продолжал напевать себе под нос прежнюю мелодию и, выбрав кожаный пиджак, взял его и подошел к зеркалу. Аркадий надел пиджак и несколько раз повернулся, внимательно рассматривая себя в зеркале.
— Слушай, я вот что решил, — неожиданно заявил он. — Мы не будем бросать вариант Любки и Боряныча на полпути.
— Как это —
— Вот именно что сегодня. Поэтому я решил помочь им с переездом и остаться хорошими друзьями как для тех, так и для других. Пройдет полгодика, а может и раньше, и мы перевезем с тобой Любоньку с Борянычем куда-нибудь в Ярославскую область и подзаработаем еще. Понимаешь?
— А что — идея, — согласился Митя и сразу продолжил, будто опомнившись: — Но ведь так мы их совсем квартиры лишим московской.
— Интересный ход мысли… А какая им разница, где пьянствовать? Кстати, на природе пьется намного лучше, чем в городе. Впрочем, это мы потом обсудим, более обстоятельно. А завтра с утра мне по-любому надо нести их паспорта в ЖЭК на прописку по новому месту жительства. Ну все, двигаем отсюда… Завтра нам предстоит осуществить великое переселение народов!
Глава 35
«Получается, что он один из вас?»
Потерпевшая Елена Павловна Грачева, тридцати пяти лет от роду, смотрела то на Александра Сергеевича, сосредоточившего свой взгляд на кончике карандаша, то на Василия, занявшего свое излюбленное место около подоконника. Мадам Грачева выглядела настолько заурядно, что один только взгляд на нее вызывал глубокую скуку. Мало того что природа наградила ее весьма непривлекательной внешностью, так Елена Павловна еще и одевалась по-старушечьи, да и прическу делала соответствующую, скалывая волосы на затылке в жиденький хвостик. Сейчас на ней были допотопные боты, длинная черная юбка и темная невзрачная кофта.
— Елена Павловна, вы не могли бы припомнить из ваших разговоров с так называемым Павлом…
— Почему так называемым? — быстро перебила женщина.
— Потому что другим женщинам этот мошенник представлялся иначе, — мягко пояснил следователь. — Так вот, не рассказывал ли он вам о том, где любит проводить время? И вообще, были у него какие-нибудь увлечения или пристрастия?
— Вы знаете, я только сейчас, спустя уже столько времени, полностью осознала, каким он был мерзавцем и какой я была дурой…
— Поясните.
— Вот, например, у него наколка на плече точно моряка, а он знаете, что мне сказал, когда я про нее спросила?
— Что? — вдруг резко спросил Василий, обратив на себя внимание потерпевшей.
— Это, говорит, я для крутизны сделал. Хотя сам никакой не моряк и вообще в армии даже не служил. Наверное, врал все? Как вы думаете? — спросила у Егорова женщина.
— Не то слово, — упрекнул доверчивую Грачеву Егоров и продолжил рассуждать: — Но самое неприятное, что вы ему верили. Представьте себе, что в этот момент он охмуряет очередную жертву, какую-нибудь мать-одиночку, и через какое-то время она придет сюда и займет ваше место.
— За что больше всего обидно — это бабушкины дореволюционные драгоценности, которые Паша украл перед уходом. Они ей достались
— Думаю, это вполне реально. Нам бы только гаденыша заловить, а уж здесь-то он нам все сам выложит, куда что подевал. Кстати, вы не знаете приблизительную стоимость украденного? — приготовился писать Александр Сергеевич.
— Сейчас сказать сложно, потому что я сама вещи не оценивала. Но вот мама моя говорила, что еще в советские времена бабушка показывала их знакомому ювелиру. Это было еще в семидесятые годы, и тот сказал, что они все вместе тысяч на сорок рублей точно тянули. А сейчас я и не знаю.
Александр Сергеевич посмотрел на Василия, и тот, жмурясь, высказался:
— По нынешним временам… Короче, считай, сейчас они в баксах тысяч на пятьдесят точно потянут.
— Ну а кроме этого вам больше ничего на ум не приходит? — продолжал допытываться следователь. — Раз уж он вспоминал свое детство, то, может, говорил, в какой школе учился или в каком институте?
— В какой школе точно не говорил, а вот про институт я просто не помню. Вроде бы он называл какой-то, но я этому не придала тогда значения, поэтому сейчас и вспомнить не могу. А так мы с ним в театры разные ходили, на выставки, но чтобы у него любимые были места — этого он не рассказывал. Извините, а здесь у вас можно курить?
— Да, конечно. Вот пепельница, — сказал Егоров и пододвинул стеклянную пепельницу к потерпевшей.
Мадам Грачева достала из сумочки «Яву», порылась снова, но, так и не найдя зажигалки, обратилась сразу к обоим следователям:
— Извините, а огонька у вас не найдется?
— Минутку, — ответил Василий. Затем спрыгнул с подоконника, подошел к своему столу и взял борсетку. «Молния» была расстегнутой, поэтому все содержимое: ключи, документы, зажигалка, таблетки и фотографии — мгновенно оказалось на полу, непосредственно рядом с ножками стула, на котором сидела Грачева.
— Вот черт! — ругнулся Василий и присел на корточки, чтобы поднять свои вещи.
Елена машинально посмотрела вниз на рассыпанные предметы и неожиданно изменилась в лице. Она резко схватила Василия за руку и закричала:
— Стойте! Стойте!
— Что такое? — удивился Василий.
— Глазам своим не верю! — продолжала кричать Грачева. Елена резко наклонилась и схватила одну из фотографий. Она поднесла ее к глазам и стала внимательно рассматривать.
Василий встал с корточек и удивленно посмотрел на Егорова, который тоже не мог объяснить действий посетительницы. А она передала фотографию Александру Сергеевичу и возбужденно затараторила с явным вызовом в голосе:
— Это же Паша! Вот он с вами здесь сфотографирован… Он, получается, один из вас! Получается, что вы его знаете?
Егоров посмотрел на фото и тоже изменился в лице. Сначала его щеки побледнели, а потом сразу же побагровели.
— А ты уверена?! Ты уверена, что это он? — набросился на Грачеву Вася.
— Да как же не уверена? Да я его в любом виде признаю! — переходя на истерический крик, возмущалась Грачева. — Я его теперь всю свою жизнь помнить буду! А вот то, что он один из вас оказался, это просто обалдеть можно! Где он сейчас? Говорите, где он сейчас?