Чёрный Рыцарь

Кент Рина

Мы оба смеемся, когда наши губы вновь встречаются.

Эпилог

Ксандер

5 лет спустя

Вам знакомо

это чувство, когда вы любите кого-то так сильно, что готовы убить за него, но иногда вам хочется убить его?

Те крошечные моменты, когда хочется задушить их, пока вы их трахаете.

Это один из таких случаев.

Эти мысли не переставали крутиться у меня в голове с тех пор, как мы вместе поужинали в доме Ронана.

И вот теперь Ким идет рядом со мной, переплетая свои пальцы с моими, будто ничего не случилось.

Мы на это еще посмотрим.

Я ввожу код квартиры, и она входит первой.

— Я жажду чего-нибудь поесть. Что думаешь, если мы...

Ее слова застревают у нее в горле, когда я тяну ее за руку и швыряю в дверь квартиры. Я хватаю ее за запястья и поднимаю их над головой.

Она задыхается, и ее зеленые глаза наполняются таким ощутимым волнением, что я чувствую его сквозь черную ярость, бурлящую в моем мозгу.

— Что ты там делала, Грин?

— Не знаю, о чем ты говоришь.

Она специально провоцирует меня, и черт возьми, если это не работает. Я задираю ее платье, затем спускаю брюки и боксеры.

Она прикусывает нижнюю губу, ее сиськи тяжело поднимаются и опускаются у меня на груди.

— Ты не знаешь, да? Потому что мне показалось, что ты позволила этому ублюдку из бухгалтерии флиртовать с тобой, прежде чем я выгнал его.

— Я позволила? — ее глаза расширяются с притворным недоверием.

Я приподнимаю ее под бедром, и ей не нужно приглашение, когда ее ноги обвиваются вокруг моей талии.

— Ты заплатишь за это, Грин.

— Заплачу? — шепчет она мне на ухо.

Я врываюсь в нее так сильно, что мои яйца ударяются о ее задницу. Блядь, блядь. Она ощущается так хорошо — так чертовски хорошо.

Она громко стонет, когда я жестко и быстро трахаю ее у двери. Удары и шлепки плоти о плоть эхом отдаются в тишине.

К счастью, для соседей, квартира звукоизолирована.

Стоны Ким наполняют воздух, и ее рот открывается в этом бессловесном «о».

— Тебе нравится провоцировать меня, Грин? Тебе нравится, как я показал тебя перед всеми ними, заявив, что ты моя?

— Да, — хнычет она, когда я задеваю ее чувствительное место снова и снова, пока она не выкрикивает мое имя.

Вскоре я следую за ней, сила моего освобождения заставляет нас обоих похолодеть. Ее голова падает мне на плечо, и она смотрит на меня с мечтательной, совершенно довольной улыбкой.

— Мне нравится, когда ты не сдерживаешься, Ксан.

Туманность оргазма медленно исчезает, когда я вспоминаю

причину, по которой это конкретное освобождение было приятным. Это потому, что я уже несколько недель не трахал ее так сильно.

— Ох, черт.

Я несу ее в спальню и кладу на кровать. Наша кошка Лондон отскакивает, но остается у двери. Клянусь, она самый большой вуайерист на этой планете.

Ким прикусывает уголок губы, и у нее все еще тот же взгляд «трахни меня», который продолжает манить меня приблизиться.

Я кладу руку на ее выпуклость.

— С ней все в порядке?

— С ней все в порядке. — она тянет меня за шею и снимает с меня галстук, затем расстегивает пуговицы. — Ты ужасно разодет.

Она не останавливается, пока не снимает с меня рубашку и не утыкается носом в татуировку с ее именем на моем сердце. Моей жене это слишком нравится.

Мои пальцы ложатся на ее волосы, в которых все еще сохранились ее фирменные зеленые пряди, хотя теперь они не такие яркие.

— Малыш, Ким. Что, если я причиню ей боль?

— Нет. — она бросает на меня неприязненный взгляд. — Если бы ты не начал сдерживаться, я бы не спровоцировала тебя сегодня. Вини себя.

— Но я не хочу причинять боль нашему ребенку.

Меня чертовски пугает, что я могу навредить ей, если буду продолжать своё обычное грубое поведение.

Доктор сказал, что все в порядке, но я все равно чертовски нервничаю.

Не помогает и то, что моя прекрасная жена после беременности стала настолько неконтролируемое, что даже прерывает меня во время работы, ложась на мой стол и требуя уделить время беременной девушки.

Поскольку у нас у обоих дрянные матери, которые, к счастью, сейчас ушли из нашей жизни, Ким нервничала из-за роли мамы, но я знаю, что она будет лучшей из всех живущих.

Она была для Кириана фигурой матери всю его жизнь, даже не осознавая этого. Вот почему он никогда не спрашивал о Джанин, когда она ушла.

Теперь он в восторге от того, что станет дядей, и начал угрожать мне, чтобы я позаботился о его сестре, иначе он «ударит меня». Отец и Кэлвин звонили ежедневно и присылали всякое дерьмо с тех пор, как узнали, что мы ждем малыша.

За последние восемь лет, которые я провел с Ким, я стал самым счастливым ублюдком на свете.

Не было дня, когда бы она не смешила меня своей глупостью или когда бы не болела за то, чтобы я был лучшей версией самого себя. Точно так же, как я поступаю с ней.

Это то, что мы делали все это время.

Ким никогда не переставала исцеляться, но теперь она с ностальгией вспоминает тот последний год в школе. Она больше не скрывает свои шрамы. Она могла бы сделать пластическую операцию на запястье, но решила этого не делать. Всякий раз, когда кто-то спрашивает ее об этом, она говорит, что это было время, когда она потерялась, а потом нашла меня, и я нашел ее.