Черный рыцарь
Шрифт:
Он опустился в арабское кресло, зажав кубок в руке.
— Я ведь, кажется, сидел здесь, а ты устроилась у меня на коленях, очень очаровательно соблазняя меня. Продолжай.
Сердце Ровены опустилось. Она пересекла комнату и скользнула ему на колени. Он глядел прямо вперед, с непроницаемым и бледным, как мрамор, лицом.
Коротко вдохнув, она прижала свои губы к его рту. Ее поцелуй был неумелым, и она знала это. Его губы не раскрылись на ее поцелуй, но взгляд был теперь устремлен на ее лицо. Он изучал ее сузившимися глазами. Она решилась поцеловать его вновь, обняв за шею. Гарет оставался
— Вы насмехаетесь над моей неопытностью, сэр. Я не столь сведуща в искусстве любви, как вы.
Кубок с громким звоном покатился по полу. Гарет схватил ее за руки.
— Это ты насмехаешься надо мной. Я ничего не знаю о любви. И не хочу узнавать.
Глубоко в глазах Гарета Ровена увидела страх, более глубокий, чем ее собственный. Она ощутила угрозу в его словах, очень реальную угрозу, подобную кинжалу, приставленному к горлу. Но она с радостью бросилась бы на кинжал, чтобы разрушить стену, которую он так старательно возвел вокруг себя. Ее руки сплелись вокруг его шеи, обезоруживая покорностью. Она наклонилась вперед и нежно провела своим маленьким язычком по его сомкнутым губам, чувствуя, как они раскрываются, подчиняясь ее желанию. Он ответил на ее поцелуй, раскрыв губы и лаская ее язык своим языком. Его пальцы гладили ее ладонь, заставляя кровь приливать к ее животу. Она тихо застонала.
Он со смехом откинул голову.
— Хочешь устыдить меня своей покорностью?
— Я же поклялась не умолять и не просить пощады, не так ли?
— И ты, конечно, леди чести. — В словах Гарета чувствовалась странная нотка, как будто он смеялся над самим собой. Он мягко взял в ладони ее лицо и посмотрел в глаза. — Если бы я позволил тебе умолять меня, о чем бы ты просила?
— Если я нужна вам лишь для того, чтобы отомстить моему отцу, я просила бы вас бросить меня Персивалю или любому из них. — Ее взгляд не уклонился и сторону.
В его глазах застыло изумление.
— Боже праведный, я верю твоим словам. Неужели ты так ненавидишь меня?
Ровена опустила глаза.
— Мне легче было бы вытерпеть их жестокость, чем вашу.
Он притянул ее к своей груди, положив подбородок на ее голову.
— Непостоянное дитя. Чью же ласку ты предпочла бы моей? Может быть, зеленоглазого, которого ты целовала с тем пылом, в котором отказываешь мне? Или твоего дорогого помолвленного? — Его рука скользнула к ее груди. Палец круговым движением ласкал сосок под грубым полотном. — Ты бы хотела, чтобы неловкие руки Ирвина ласкали тебя так?
Ровена, задохнувшись, открыла рот, ощущая, как жар пальцев Гарета растекается по всему телу. Она уткнулась ему в грудь, опуская ворот его туники своим подбородком, пока не погрузила лицо в густые волосы на его груди.
— Ирвин предлагает мне почтенное единение, благословляемое богом. — Даже для нее самой ее благочестивые слова звучали не очень убедительно.
Гарет заставил ее поднять лицо, изучая его черты в мягком свете огня. Он подчеркивал каждое свое слово, скользя губами по нежнейшему овалу ее щеки.
— Что же предлагаю тебе я? Медленный путь в ад?
Его губы остановились на ее шее, там, где бешено бился пульс. Околдованная жаром его губ, Ровена откинула голову, как будто
Голова ее была в изнеможении откинута назад. Песочного цвета ресницы трепетали. Ноги слегка раздвинулись. Она казалась созревшей для любви. Гарет сам не ожидал той дрожи, которая охватила его. Его рука нежно погладила щеку Ровены, побуждая ее открыть глаза. Они засияли, как звезды в небе, заждавшемся конца ночи.
— Я испытывала такой холод и жажду без тебя, Гарет. — Ее пальцы касались его губ, как бы в попытке запечатлеть в памяти их контуры.
Его губы раскрылись, даря нежный поцелуй каждому ее пальцу. Рука, ласкавшая ее грудь, скользнула ниже, дразня плоскую поверхность живота. Ее голубые глаза неотрывно глядели на него.
Казалось, вся прошлая жизнь вела его к этому моменту. В его власти было освободить ее от заключенного договора. Но момент, когда Гарет был еще в состоянии остановить свою спускающуюся под ее рубашкой руку, уже миновал. Рука скользила между грубыми складками полотна, пока наконец не обрела покой в изумительной мягкости завитков между ее ног. Гарет опустил голову, отчасти чтобы успокоить Дыхание, отчасти — чтобы скрыть румянец, разлившийся по его щекам, подобный румянцу мужчины, впервые рождающегося из юноши.
Он прижал губы к изящному колокольчику ее уха.
— Я с тобой, моя леди. Я с тобой. Тебе никогда больше не придется испытать жажду вновь. — Его хриплый от страсти голос перешел в стон, когда один из его пальцев погрузился в нее, дотронувшись до теплого, влажного обещания экстаза, о котором он не позволял себе мечтать.
Она закинула руку ему на шею в страстном объятии. Гарет, подхватив Ровену на руки, понес ее к кровати.
Он положил ее на пуховое покрывало. Когда танцующее пламя отбросило на нее тень широких плеч Гарета, Ровена вздрогнула, больше от страха, чем от холода.
Гарет склонился над нею.
— Ты никогда больше не испытаешь холода. Ее нам суждено сгореть, мы сгорим вместе.
Его пальцы погладили ее шею, словно касаясь бархата. Рот отыскал шелковую мягкость ее губ и раскрыл их, не спеша наслаждаясь ими. Ровена ответила на его поцелуй с пылкостью, которой не знала ранее Она с готовностью прижимала свое тело к его мускулистой груди, пока соблазняющий ритм движений его языка, находящего глубочайшие уголки ее рта, не разжег в ней неистового желания.
Он оторвался от нее со стоном, сдергивая мешающее платье с ее плеч. Ее руки вплелись в его буйные волосы, когда он опустил голову к ее груди, нежно лаская ее коралловый пик замедленными поглаживаниями губ и языка. Новая жажда рождалась внутри ее. Ровена с удивлением глядела на пряди серебра, вплетенные в его темные волосы. Она покорно приподнялась, когда он снимал с нее платье.
Розовый румянец покрыл ее груди и шею, когда она оказалась обнаженной перед жадным огнем его взгляда. Но ее глаза оставались открытыми и доверчивыми. Она взяла его руку и поднесла к губам. Ее зубы нежно прикусили его большой палец.