Черный рыцарь

Медейрос Тереза

— Гарет?

Взгляд не отрывался от его лица. Чтобы уклониться от него, Гарет взял гребень и нежно провел по влажным прядям волос, лежащих на подушке.

— Да, любовь моя?

— Ты страшно зол на меня?

— Ты просто не можешь себе представить!

— Прости меня.

Гребень замер. Голова ее повернулась набок. Губы коснулись его руки.

Он закрутил прядь ее волос вокруг своего пальца. Она зевнула и, прижавшись поудобнее щекой к подушке, задышала ровно, впервые за много дней.

Золотистый локон выскользнул из его пальцев. Гарет встал и вышел из башни, переступив через Маленького

Фредди и собаку, не замедляя шагов. Он опустился на ступени узкой лестницы, закрыв лицо руками, и заплакал.

Блэйн поднял голову, услышав стук распахнувшейся двери донжона. Он отпустил сенешаля, сидевшего рядом с ним, небрежным взмахом руки. Сенешаль собрал листы пергамента и бочком проскользнул мимо рыцаря с ввалившимися глазами, стоявшего в дверях. Гарет был одет в кольчугу и плащ. Сбоку висел его меч. Блэйн сплел пальцы под подбородком, опасаясь худшего.

В воздухе пролетел мешочек золота, тяжело ударившись о поверхность дубового стола.

Блэйн нахмурился.

— Я не беру с тебя платы. Ты — мой гость,

— Это не для тебя. Это для Ровены. Блэйн успокоился и толкнул мешочек назад.

— Отдай ей это сам.

Гарет наклонился, упершись руками в стол.

— Меня здесь не будет.

Лоб Блэйна собрался морщинами. Он развязал мешочек и заглянул внутрь. Его глаза расширились.

— Это огромная сумма.

— Довольно существенная.

Блэйн хмыкнул.

— Вполне достаточно, чтобы купить графство.

— Если она захочет.

Блэйн откинулся в кресле.

— Значит, вот как.

— Она завоевала свою свободу. Это приданое даст ей возможность выбрать любого мужчину, которого она захочет. — Он не спеша добавил: — Или не выбирать никого.

Блэйн улыбнулся, снимая невидимую ниточку со своего колена.

— Ты доверяешь мне ее золото, но не ее саму.

— Я не такой дурак. Однако я доверяю тебе ее брата. Здесь хватит золота, чтобы дать Маленькому Фредди должное образование.

Блэйн насмешливо поднял бровь.

— Ты хочешь, чтобы я вылепил его по своему образу?

— Боже сохрани, Я хочу, чтобы ты сделал его похожим на твоего отца.

Пальцы Блэйна нежно разгладили старый пергамент у него под рукой.

Гарет взглянул на чертеж.

— Угловые башни?

Блэйн пожал плечами.

— Некоторые из старых планов моего отца. Я размышлял о том, чтобы пристроить к Ардендону то, что не успел отец.

— Твои залы опустели.

— Я отправил гостей упаковываться. С приглашением на майский праздник, конечно.

В глазах Гарета мелькнула улыбка,

— Конечно. — Он тяжело хлопнул Блэйна по плечу и направился к двери.

— Гарет?

Гарет с неохотой повернулся.

— Что мне сказать ей, когда она проснется и первым делом, как всегда, назовет твое имя?

Гарет поднял глаза, темные, как полночь.

— Скажи ей, что я недостоин ее. У меня нет права думать иначе.

Он был на полпути к двери, когда тихие слова Блэйна настигли его.

— К черту твою гордость. Гарет круто развернулся.

— Да. К черту мою гордость. Она чуть не убила Ровену. — Голос его смягчился. — Я не дам своей гордости еще одну возможность.

С этими словами Гарет оставил своего друга, уставившегося невидящим взглядом в пергамент перед ним. Он прошел мимо ниши,

где спрятался Маленький Фредди. Тот выскользнул из тени, как только Гарет исчез в потоке солнечных лучей, щедро разливавших свой свет за дверями донжона.

Маленький Фредди задержался на мгновение и бросился к лестнице. Его быстрые ноги помчали его вверх по ступеням. Он пронесся вдоль узкого зала, затем — снова вверх по более крутым лестницам. Он дышал быстро и неровно, когда бежал дальше по наклонному коридору. Его руки не сразу справились с задвижкой. Он выскочил на стены башни, под солнце и ветер. Его руки уперлись в нагретый солнцем парапет.

Далеко внизу из конюшни вывели жеребца для Гарета. Рыцарь в черном взял поводья у Большого Фредди, сразу прислонившегося к стене конюшни.

Когда Гарет перебросил длинную ногу через спину жеребца, ногти Маленького Фредди впились в камень. Невозможно было различить, где кончается черный блеск кожи коня и начинается плащ рыцаря. Гарет пустил лошадь неспешной рысью по дороге, обходившей озеро, длинной извилистой дороге, ведущей в сторону, противоположную Карлеону.

Маленький Фредди затаил дыхание, когда Гарет достиг первого поворота. Лошадь замедлила бег, и Гарет пустил ее гарцевать по кругу. Даже на таком большом расстоянии, разделявшем их, Фредди почувствовал, что глаза Гарета нашли сияние его светлых волос на башне. Рыцарь поднял руку в перчатке в приветственном салюте.

Маленький Фредди отчаянно махал обеими руками, перегнувшись через стену, пока сгущающаяся зелень мира внизу не закачалась у него перед глазами. Гарет опустил руку и дернул поводья. До слуха Фредди донеслось слабое позвякивание колокольчиков. Жеребец повернулся, пустившись в галоп, унося своего всадника за поворот дороги и из поля зрения Фредди. Он вновь появился в виду на следующем изгибе дороги — одинокое черное пятнышко на нескончаемой ленте желто-коричневого цвета. Маленький Фредди все еще махал, когда почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо. Сэр Блэйн стоял у него за спиной.

Ощущая соленые слезы на языке, Маленький Фредди утерся рукавом.

— Как я скажу ей, что он не вернется?

Блэйн сжал его плечи:

— Он вернется. Не беспокойся. Он вернется.

Но говоря это, Блэйн не был уверен, что пытается убедить в этом Фредди, а не себя.

29

Порывы ветра и дождя срывали листья с ветвей. Они плясали и кружились в хаотическом неистовом танце, как будто смеясь над Гаретом, дразня своим шуршащим припевом. Во всем ощущалось холодное, влажное дыхание осени. Капельки дождя оседали на его бороде, Он плотнее закутывался в плащ, пытаясь вызвать в своем воображении картину собственного теплого очага, и усмехнулся, представив лицо Данлы, расплывшееся в приветственной улыбке. Долгие одинокие месяцы вдали от Карлеона, проведенные в битвах на стороне короля Эдуарда, приглушили яркость этих картин, смешав их с другими воспоминаниями: вспышка белых зубов под спутанными черными волосами; пшеничные локоны, тяжелые и влажные после купания; окровавленное копье, лежащее в пыли. Лошадь споткнулась, и Гарет прикусил губу, радуясь боли, прогнавшей видения. Воспоминания были опасны, их лучше не тревожить.