Черный сектор
Шрифт:
И он, разумеется, оказался прав.
Мы не сразу поняли, что происходит. Разграблен и уничтожен дальний пост? Пропал караван? Как? Кто? Зачем? Свидетелей они не оставляли. Только Зелёный сказал: «Ну вот, началось». Боевую группу держали в круглосуточной готовности, но она всё время опаздывала, прибывая на дымящиеся руины.
Противник наводил портал на один из реперов, вокруг которых строились наши базы, и перебрасывал банду рейдеров. Даже относительно защищённые опорные пункты в опасных срезах не были готовы к атаке изнутри периметра. При этом вражеские операторы держали
Мы сократили число опорников, усилив их, насколько могли, несколько раз рейдеры получили отпор, но вооружённых подонков в Мультиверсуме много, а наши силы, увы, таяли. Там, куда рейдеры пока не добрались, мутили воду какие-то странные провокаторы, одно за другим поднимались одинаковые, как по одной методичке построенные «освободительные движения». «Хватит кормить Коммуну» — и всё такое.
— Нам пиздец, — повторил Зелёный через полгода. — Они обкатали технологию, и теперь перейдут от отжима колоний к атаке на метрополию. И мы ничего не можем сделать, потому что вся концепция обороны строилась вокруг монополии на логистику. Когда-то ровно так же огребли от Комспаса. Ничему вас, блядь, жизнь не учит.
Ольга злилась на него люто, но возразить было нечего.
Надо отдать должное Конторе — перед первой атакой они вышли на связь и провели переговоры, больше похожие на предъявление ультиматума.
— Конечно, это вы, Анатолий Евгеньевич, — сказал мрачно Зелёный, — почему я не удивлён?
Переговорщик просто появился из открытого портала возле одного из центральных реперов, как бы продемонстрировав нашу уязвимость. Стойко перенёс испуганные вопли «Руки вверх!» и тыканье стволами паникующей охраны. Только улыбался снисходительно, глядя на наш бардак.
— Здравствуйте, Сергей, — ответил он, — а кому же ещё? Я, как сейчас говорят, «глубоко в теме».
— А что же сам Куратор? — спросила зло Ольга. — Не снизошёл?
— Вы, уж простите за откровенность, не самая большая проблема в Мультиверсуме. У него есть дела поважнее. Впрочем, он просил передать вам, Ольга, персональный привет, что я с удовольствием и делаю.
Он привстал и слегка поклонился в её сторону. Ольга молча кивнула в ответ.
Требования Конторы были просты — отдать рекурсор. Взамен гарантировалось прекращение военных действий. Коммуне обещали оставить то, что она ещё сохранила, при условии прекращения дальнейшей экспансии, а также льготные расценки на пользование новой портальной сетью, принадлежащей угадайте кому.
— Ничего личного, — солнечно улыбнулся Анатолий Евгеньевич, — просто борьба за рынки сбыта. И не расстраивайтесь так, это нормальный процесс. Никто не может доминировать вечно, испанские колонизаторы и Британская Империя тому пример.
— А я бы отдал, — сказал потом Зелёный. — Ну что вы все смотрите на меня, как на врага
— Хрен им, — сказал Борух. — Не мне решать, я человек военный, но, если отдадим — потеряем постепенно всё.
— А так, типа, нет? — хмыкнул Зелёный. — Скажи, военный, ты готов воевать с Конторой? Ты её хорошо знаешь, не так ли? Справишься, майор?
— Если мы хорошо защитим реперы, то…
— Чушь. Мы так солидно приросли территорией за эти годы, что реперов у нас слишком много.
— Закроем, сил хватит!
— На один раз — да. На два. На три. Но они будут долбить и долбить. Рейдеров им не жалко. Вы, вояки, будете побеждать раз за разом, но будут потери, которые нечем восстановить. Будут расходоваться боеприпасы, выбиваться техника… Война — дорогое удовольствие!
— Мы готовы защищаться, Сергей, — решительно сказала Настя.
Совсем взрослая и очень, очень красивая девушка. Она руководит Молодой Гвардией — юношеской организацией Коммуны. Ещё совсем недавно Гвардия занималась, в основном, гуманитарным волонтёрством, но теперь всё больше превращается в ополчение. Всё возвращается, всё. Снова я вижу то, от чего бежал когда-то — тень войны на лицах детей. Но теперь бежать некуда.
— Я знаю, Настюх, — вздохнул Зелёный, — но я не хочу видеть твоих ребят в окопах. Они, конечно, готовы, но это не поможет.
— Ты предлагаешь капитуляцию, — сказала Ольга.
— Прости, рыжая, я не герой по натуре. Не вижу подвига в том, чтобы сдохнуть из чистого упрямства. Но, если у тебя есть какой-то рычаг, на который ты можешь сесть жопой, я охотно посмотрю на это.
— Может, и есть, — задумчиво сказала Ольга. — Но это не точно.
То, последнее предвоенное совещание закончилось неожиданно.
— Здравствуйте, — прозвучал от двери тихий женский голос.
— Ирка? — изумлённо вскрикнула Настя.
— Ирина? — удивился Македонец.
Я тоже узнал эту девушку, хотя видел её один раз и давно. Корректор Ирина, так мечтавшая стать Хранителем. Но я удивился куда меньше — ведь, в отличие от большинства собравшихся, я знал, что у неё получилось.
Когда я вернулся строить вместе с Ольгой новую Коммуну, то далеко не сразу спросил, как так получилось, что она моментально взяла власть в Совете. Сначала было не до того, потом она ловко уклонялась от моих вопросов, что у неё всегда получается в совершенстве. Но потом дожал всё-таки.
Разумеется, Палыч, сколотивший себе за время её отсутствия карманный Совет и ставший фактическим военным диктатором с чрезвычайными полномочиями, не был настроен с этими полномочиями расстаться. И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не Хранитель.
Он давно не появлялся, все уже и забыли, как он может давить на окружающих.
— Сделайте, как она сказала, — сказал он Совету и побледневшему Палычу. — И уходите, мне надо с ней поговорить.
Палыч со своими подпевалами аж пробку в дверях устроили.