Черный смерч (илл. А. Кондратьева)
Шрифт:
— Профессор прав, — сказала Бекки.
— Но вам не позволят вывезти эти сосуды из Индонезии, — предупредил Джим. — Вас из-за них убьют или, в лучшем случае, сосуды отберут. Дайте их мне. Мы через людей доброй воли, борющихся за мир во всем мире, передадим вам их на пароходе, когда он покинет территориальные воды Индонезии.
Сапегину ничего не оставалось, как согласиться.
Чтобы еще раз уточнить, в какой степени Бен Ред выдал их, Джим и Бекки хотели отправиться в город. Велико же было их негодование, когда от явившегося из города патриота они узнали, что Бен
— Мне и Бекки уже нельзя возвращаться в город, — сказал Джим. — В город поедет Дакир, чтобы попытаться добыть сосуд «ЭС» из секретного шкафа Анны Ван-Коорен через Мутасси и Амию. Мы с Бекки уедем на боте Тунга на Суматру. С собой мы берем Трумса, Ихару и Грея, туда за нами прилетит Эрл, один летчик. Теперь нам нужно расстаться. Прощайте!
Друзья прощались долго, обсуждая возможности и детали плана спасения Аллена Стронга.
— Спасибо вам за все! — сказал Сапегин. — Передайте большое спасибо всем людям доброй воли, заботу которых мы все время ощущали!
Расставаясь, Сапегин хотел что-то пожелать Бекки, но запнулся. А затем, решившись, спросил:
— Простите, Бекки, вы жена Джима?
— Я сам давно хотел это выяснить! — сказал Джим. — Отвечайте, мисс Матта-Апи!
Бекки задумалась. Потом она тряхнула черными кудрями и ответила:
— Однажды Джим сказал мне, что он не находка для девушки, потому что участвует в Большой Борьбе. Значит ли это, что счастье, личное счастье человеческое, откладывается до победы?
— Победа утверждает счастье, — сказал Сапегин. — Но нет большего счастья, как рука об руку с любимым человеком делать большое дело, участвовать в Большой Борьбе ради счастья человечества! Во имя борьбы и победы я готов поздравить вас!
— Я обязательно сейчас должна поцеловать Джима? — спросила Бекки, состроив гримаску.
Оркестр играл бравурный марш, гости аплодировали и кричали «ура». Опомнившись, Луи Дрэйк подбежал к вошедшим. Он не поздравил их, не пожал им рук, он сразу спросил:
— Где Трумс? Сандерс? Где Ихара? Где секретарь мистер Грей?
— Разве вы посылали их встречать нас? — с самым наивным видом ответил Сапегин.
Дрэйк бросил на профессора… нет, не гневный взгляд — то был испепеляющий взгляд. Весь хмель сразу сошел с Дрэйка. Он выбежал из комнаты. За ним, бледная и растерянная, последовала Анна.
А гости ничего не знали. Им рекомендовали спасителей человечества, и таковыми оказались советские ученые. Ученых окружили, их поздравляли, им жали руки. Их благодарили за избавление от катастрофы.
— Я ничего не понимаю, — обратился к собравшимся Сапегин. — Мы совершили небольшую прогулку, чтобы нагулять аппетит, и немного задержались. В чем дело?
— Об этом сейчас сообщит маркиз Анака, — сказал Ван-Коорен.
Но маркиза не оказалось, и торжественный обед продолжался без него, без Эмери Скотта и Анны.
Сапегин пригласил Ганса Мантри Удама сесть рядом с ним.
— «Все
Ганс Мантри Удам на радостях чуть не вскочил.
— А вы? — спросил Сапегин.
— Меня уволили, — сказал Удам, — я возвращаюсь к своей старой профессии фельдшера. Мой старший брат был ученее меня в этой области, и он передал мне многое из своего опыта. Он увлекался ядовитыми растениями. Кстати, у него была очень способная ученица — дочь хозяина этого дома.
— Анна Ван-Коорен? — удивился Сапегин.
— Да. В Индонезии есть множество ядов — и быстро действующих и медлительных. Анна очень увлекалась ядами. Вам это полезно помнить, обедая в ее доме, — многозначительно сказал Ганс Мантри Удам. — А я знаю много народных средств. Их не всегда признает голландская медицина, но народ верит в них и вылечивается.
Дверь открылась, и показался маркиз Анака. Его попросили объявить обещанную сенсацию.
— Международный конгресс по борьбе с вредителями и болезнями закончил свою работу, — объявил маркиз Анака, — и мы не будем докладывать на конгрессе о результатах работы комиссии.
— Все ясно, — негромко сказал Сапегин.
— Советские ученые завтра уезжают, и я предлагаю выпить за их здоровье!
Дверь открылась, и лакеи внесли бокалы с вином. Анна Ван-Коорен подошла к Сапегину.
— Я хочу выпить с вами, — сказала она, — и с вашими молодыми друзьями!
Она взяла с подноса бокал. Там оставалось еще три.
— Нет-нет! — сказала она, когда подошедший де Бризион протянул руку к одному из бокалов. — Сейчас я пью только с советскими учеными.
Сапегин бросил предостерегающий взгляд на Егора и Анатолия, взявших бокалы, и, обращаясь к Анне, сказал:
— Разрешите ваш бокал! — Он взял из рук Анны ее бокал. — У нас, продолжал он, — есть обычай меняться бокалами. Прошу вас взять мой!
Анна растерянно улыбалась. Она взяла бокал и вдруг сказала:
— Я лучше выпью белого вина…
Егор и Анатолий поставили свои бокалы на поднос.
— Тогда и мы тоже выпьем другого вина, — сказал Егор, и они взяли другие бокалы.
Сапегин предложил тост за гостеприимный дом Ван-Кооренов.
— Вы все же попробуйте этого вина, — настойчиво убеждал преподобный Скотт, указывая на поднос.
— Берегу свое здоровье! — негромко ответил Сапегин и многозначительно улыбнулся.
Едва только советские ученые вернулись в гостиницу и вошли в свой номер, как их арестовали. Все их вещи были в беспорядке, полы сорваны, стены исколоты. Тотчас всех троих обыскали. По раздраженным лицам агентов было видно, что они не нашли того, что искали.
Обыск в номере закончили к утру. Старший офицер приказал советским ученым следовать за ним на пароход, чтобы покинуть Индонезию. Их сопровождали еще пять агентов и конвой. Никому из арестованных не позволяли разговаривать и даже подходить друг к другу. Пароход отчалил от пристани. Их не выпускали из отдельных кают до Сингапура. Егор волновался не за себя, а за судьбу сосудов «ЭС».