Черный спектр. Книга 2

Панченко Сергей Анатольевич

– Мракобесие. Они же ни при чем? За что с них спрос? – возмущенно спросил Шепот.

– В смерти человека априори виноваты обращенные. Если их не наказывать, то народ начнет бояться еще сильнее. Мы для них страшнее ночного кошмара, потому что они чувствуют свою слабость перед нами и понимают, что их время уходит. Природа дает нам шанс закончить это противостояние как можно скорее, и мы не должны упускать его. – Ника завершила обзор задания мощной мотивирующей речью. – Все готовы?

– Все, – ответил за всех Замес. – Через какой проход выйдем во внешку?

Проходы, оставшиеся в тех местах, где кольцо кристаллов

не сомкнулось, использовали для выхода на другую сторону. О них было известно не только жителям внутренней области, но и внешней, и потому проходы всегда находились под наблюдением и часто минировались. Превентивные меры со стороны необращенных были оправданы, проще держать немногочисленные прорехи в барьере, предотвращая проникновение «диверсантов», чем искать их потом, на необъятных территориях, которые они могли контролировать только условно, из-под зонтика излучателя.

– Через подземный, – ответила Ника и указала на то место на карте, где рядом не было никакого известного прохода.

– Подземный? – переспросил Замес, решив, что их разыгрывают.

– Да, подземный, – с явным удовольствием повторила Ника. – Макар с товарищами предложил, я поддержала. Решили сделать сюрприз, чтобы никто не знал. Так безопаснее. Выход в лесу, так что можно не дожидаться сумерек.

– Ничего себе, здорово. – Замес сжал кулак и потряс рукой от переполнявших его чувств.

Пересечение барьера было самой опасной частью операции, забравшей наибольшее количество человек.

– Тогда можно выходить прямо сейчас? – Таша поправила на себе амуницию и по привычке попрыгала.

– Конечно, чего ждать. Всем, кому надо, сказали пока? – поинтересовалась Ника у команды.

– Как обычно, каждый раз навек прощаюсь, когда ухожу на миг, – засмеялась Уля.

Строчки из старого стихотворения, которое никто не знал полностью, являлись девизом прощания группы, уходившей за кольцо и одновременно оберегом от несчастий. Члены команды проверили друг у друга подгонку снаряжения, после чего отправились к железнодорожной ветке. Командовал всей техникой, поставленной на рельсы, Николай, тот самый, управлявший бронепоездом, на котором Максим добрался до зоны. Мужчина оказался прекрасным инженером, изобретателем и рационализатором всего, что касалось его профессии. Внутри кольца было налажено движение на дрезинах, часть из них передвигалась от мускульной силы, а часть от паровых двигателей.

Паровозы требовали частого техосмотра из-за большой вероятности взрыва. Железо, из которых изготавливались котлы, было такое, какое нашли, поэтому состояние узлов и деталей приходилось постоянно контролировать визуально. В домике с пустыми оконными проемами и без дверей, гордо именуемом депо, постоянно слышался металлический стук. Рабочие придавали новым железным деталям необходимую форму, либо ремонтировали снятые. Из трубы на крыше поднимался густой черный дым, наполнявший окрестности характерным запахом кузницы.

Команда осталась снаружи. Внутрь прошла только Ника. Черный от копоти Николай вращал в щипцах раскаленную железяку, по ней лупил кувалдой его работник. Увидев Нику, друг отца кивнул ей на старый грязный табурет, чтобы подождала. Ждать пришлось минут десять. Николай окунул железку в чан с водой. Раздалось злое шипение, и повалил густой пар.

– Чего задумала? – поинтересовался Николай, подойдя

к девушке.

– Во внешку идем, дрезину хотели спросить. Есть на ходу?

– Есть, но только у нас проблема. Смазка заканчивается. Салом смазывать не дело, я его лучше сам съем, нужны углеводороды.

– Дядь Коль, мы по конкретному делу идем, беглецов спасать. – Нике стало неудобно перед отцовским другом.

– А я тебя и не прошу планы менять. Попроси батю глянуть своим орлиным зрением на мир, может, завалялась где-нибудь в тупике цистерна-другая с нефтью, или грузовичок хотя бы. Пусть координаты даст, а мы придумаем, как забрать. Ладно? Привет ему, кстати. Как у него там всё? Про здоровье не спрашиваю.

Ника рассмеялась над шуткой про здоровье. Николай каждый раз интересовался им, зная, что в той форме существования, в которой находился его друг, понятие здоровья ничего не значит.

– Нормально. Общаемся потихоньку. Он часто бывает среди нас, но из-за разногласий с Лидером я перестала его видеть, только слышу.

– Вот везде, куда ни сунься, возникают разногласия. Чего людям спокойно не живется? Я понимаю, плоть слаба, но в их эфемерном состоянии чего делить-то? – Николай возмущенно постучал черным кулаком в стену.

– Из-за нас спорят, – пояснила Ника. – Дрезину дадите?

– Бери вон ту, только вчера подшипники поменяли. – Николай указал пальцем. – И про мою просьбу не забудь, для всех стараюсь.

– Не забуду, дядь Коль. Если папа был рядом, он сам все слышал.

Ника выкатилась из депо на дрезине. Команда запрыгнула на нее на ходу. За рычаги взялись парни и мощными движениями качельного рычага разогнали повозку. До барьера надо было добираться километров двадцать. Пешком путь занимал четыре часа, а на дрезине всего тридцать минут. Пользуясь моментом, Ника смотрела по сторонам, с удовольствием рассматривая, чем живет мир, отделенный барьером от остального.

Луга пестрели коровьими спинами. На местах вырубок леса народ занимался высаживанием саженцев деревьев, чтобы не ждать, когда это сделает природа. По паровому полю быки таскали сцепки с культиваторами, очищая их от сорняков. Узкое подсолнечное поле, зажатое между лесом и рекой, желтело только начавшими образовываться цветочными шляпками. У реки, с противоположной от подсолнухов стороны, на водопое стояло стадо бычков на откорме. Еще безрогие животные лениво взирали на грохочущую по стыкам путей повозку, обмахивая себя хвостами и отгоняя назойливую мошкару.

От старших Ника знала, что до катастрофы отношение к труду было иным. Тогда люди ходили на работу, чтобы заработать деньги, ими рассчитывались за товар, и это вынуждало их принимать труд как необходимое зло. Как ей казалось, во внешке еще осталось прежнее отношение к труду, хотя и оно видоизменилось из-за появления рабов. Внутри кольца деньги не ходили, но был учет трудовой дисциплины, на нарушение могли пойти только люди недалекие или крайне ленивые. В целом люди понимали, что работают для себя, и что сложенные вместе усилия каждого дадут прекрасный результат в будущем для всех. Редко можно было увидеть человека, выполняющего свою работу с неудовольствием. На фоне заинтересованности в результатах труда процветали новшества, направленные на увеличение эффективности работы. Рационализаторство поощрялось в любом виде трудовой деятельности.