Черный троллейбус
Шрифт:
— Черная Ромашка вошла в здание и спускается по лестнице в вашу лабораторию. Бежать поздно! Скоро все вы сдохнете и накормите собой изголодавшееся озеро уса!
Послышались быстро приближающиеся тяжелые шаги.
— Весит, наверно, килограммов двести, — предостерег Вовка. — Она просто динозавр какой-то.
— Да хоть бы тонну весила, — выцветшие глаза Ленгварда Захаровича загорелись отвагой. — Все равно уложим!
5. Смерть как освобождение
Мощный
На пороге стояла она — Черная Ромашка — и оскалилась под черной своей вуалью черными своими зубами.
— Огонь! — крикнул Ленгвард Захарович, и на монстриху обрушился ливень резиновых пуль с железным сердечником.
Черная Ромашка не упала. Согнулась пополам. Закряхтела, потом выпрямилась и вновь улыбнулась черной улыбкой, которую никто не увидел, но все поняли, что она улыбается.
Женщина-демон принялась картинно размахивать руками, словно разводя тучи:
— Меня невозможно убить, несчастные!
— Рано радуешься! — крикнул Вовка, подбежал к ней, остановившись на расстоянии метра, и сильно сдавил пластик двухлитровой бутылки. Широкая струя мгновенно прожгла в пузе Черной Ромашки солидную сквозную дыру. Теперь, если смотреть через нее на мир, может сложиться впечатление, что Ромашка беременна целым миром.
Чудовище опустило голову и потрясенно уставилось сквозь себя. Да. Так и есть. Целый мир.
— Сыночки, — сказала она растроганно, — а в голову можете мне так выстрелить? Я даже рот раскрою...
С этими словами Ромашка широко раскрыла рот под вуалью и зажмурилась. Вовкина бутылка была пуста. Пожав плечами, к нему подошел Жека, прицелился и выпустил струю нановодки Черной Ромашке прямо в пасть.
— Бляяяааааа! — заорал голос из приемника. — Сссуки! Ромашка, ты предательница! Как так можно вообще? Я ведь все тебе дал.
Но Ромашка не слышала упреков голоса, потому что была мертва. Расслабленно пузырясь, ее тело расплывалось в огромную зеленую лужу, как снежная баба на большой сковородке.
6. Сделка есть сделка
— Ну, чего еще скажешь? — Масякин опустил оружие. — Нечего теперь тебе сказать, да?
— Вы думаете, это конец? — гневно захрипел голос. — В чем-то вы правы, потому что ваш конец действительно близок.
Теперь мы знаем, где вы прячетесь. И мы идем на вас могучей непобедимой армией!
— Еще посмотрим, кто кого, — сказал Вовка.
— А с кем мы говорим, кстати? — спросил Рафаэль Яковлевич. — Назовите себя. Может быть, как-нибудь договоримся? То, что мы представляем опасность друг для друга, это понятно всем. Так не проще ли нам объявить наши разногласия недоразумением и расстаться обоюдно довольными сделкой?
— Оставьте свои жидовские штучки! — фонил и надрывался приемник. — Они вам больше не помогут. А говорите вы с Тюленевым, если вам от этого легче. С великим повелителем
— Мы подумаем, — ответил Рафаэль Яковлевич. — Это, конечно, не то, о чем мы мечтали, но, если другого выхода нет. Можно нам подумать над предложением какое-то время? Обговорить это дельце.
— Подумать? — голос Хрена звучал удивленно. — То есть, вы согласны умереть?
— Согласны. Главное, чтобы быстро. Умирать ведь придется когда-нибудь. Вы от нас все равно никогда не отстанете. И вас больше. Так что, по всей видимости, мы обречены.
— Хорошо. Но думайте не больше часа. Ровно через час или меньше выходите на главную площадь, там, где церковь, и раньше стоял памятник Борису Ельцину.
— А что теперь с этим памятником? — спросил Масякин.
— Неважно! — Тюленев перешел на визг. — Нет его, и хватит об этом.
— Хоть что-то правильно сделали, — похвалил Ленгвард Захарович.
— Заткнись ты, старая развалина! — крикнул Тюленев. — Не с тобой говорят. Надо было тебя с самого начала утопить в зеленой жиже, как Тамарочка предлагала.
— А ты в курсе, что твоя Тамара на самом деле мужик? — не удержался Вовка. Он помнил по записям, что Налимов так и не открыл гражданскому мужу тайну своих перерождений.
— Что ты такое говоришь, сопляк? — Кондуктор заподозрил, что его тупо «троллят», но повелся.
— На самом деле она — рецидивист по фамилии Налимов, — сказал Масякин.
— А ты сам теперь — пидорас! — обрадовался Жека. — Каково тебе с мужиком спать?
— Вы заплатите кровью за свою клевету!
— А ты спроси у нее! — сказал Вовка.
— Вернее, у него, — уточнил Костет.
— Спрошу! — заверил Тюленев. — А после вас всех уничтожу. Чернить честь царицы демонов — это мерзкое и тяжкое преступление. Вы охрипнете от собственных криков, пока могильные черви будут терзать вашу еще живую плоть... Но это произойдет уже после того, как наш милиционер устроит допрос с пристрастием. Он выведает ваши самые потаенные страхи, после чего мы воплотим их во всех подробностях. Но в конце будут черви! Давненько я не бросал никого в червивую яму.
— Не забывайте, что у нас сделка, — напомнил Рафаэль Яковлевич. — Через час или меньше мы придем сдаваться на площадь. Вы обещали нам быструю смерть в этом случае.
— Слово демона — закон. — невесело проговорил Хрен Тюленев. — Сделка в силе. Если явитесь на площадь — умрете самым комфортным образом.
На этом сеанс связи закончился.
— Сам урод, а голос красивый, хоть на радио выступай, — восхитился Масякин.
— У нас есть около получаса, — сказал Рафаэль Яковлевич.