Черный трон
Шрифт:
И снова они двигались и переливались. Я почувствовал запах дыма и услышал извне лязгающие и шаркающие звуки. Я поднялся на ноги, отбросив ногой подпругу, навевавшую неприятные воспоминания. Отошел на шаг от наступающей огненной стены. Все-таки главной их целью было принудить меня выбрать яму.
Стены снова начали двигаться. Я отступил еще на шаг. Так я двигался по краю ямы, пока не достиг каменной стены, в которой была дверь. Логически рассуждая, это было единственное убежище в помещении.
Потом, медленно, я стал поворачиваться. Яма упорно звала меня
Человек невысокого роста с бакенбардами стоял у раскрытого гроба. На нем был вечерний костюм, на руках — черные перчатки. В одной руке он держал небольшой хлыст, какие бывают у дрессировщиков зверей. Каким-то образом я знал, что этот человек — Руфус Грисуолд. Передним — голова опущена, руки повисли — стоял По. Грисуолд взмахнул хлыстом, что означало, что По должен войти в гроб. По выпрямился и поднял голову, а потом превратился в контур, в темноту, сквозь которую сияли звезды и искрились кометы; удивительный в своей величественности Млечный путь, уходящий в высоту бесконечности, стоял перед гробом. Грисуолд смотрел в сторону, скрежеща зубами.
Потом хлыст сломался, и снова возникла фигура По; стены надвинулись на меня, но ужасней всего было то, что внизу, где Грисуолд хотел уничтожить воображение, удивительное и непознанное, человеческого духа, поместив их в ящик и навсегда похоронив в этой яме.
Стены снова пришли в движение. От невыносимой жары я покрылся испариной. Клацанье продолжалось, запах дыма был удушающим. Я почувствовал, что сейчас упаду, и прижался спиной к каменной стене.
— Нет! — закричал я. — Не делай этого, По! Пропади ты пропадом, Грисуолд!
Но, казалось, никто не слышит меня. Балансируя, я пошел по краю ямы. Откуда-то доносились голоса. Раздался треск за дверью рядом со мной. Волосатая рука схватила меня за плечо. Я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, я был в камере. В центре не было ямы и дверь была распахнута. Лиги и Эмерсон были рядом. Петерс стоял у двери.
— Генерал Лассаль взял город? — спросил я, повторяя, как мне казалось, то, что только что слышал.
— Да, — ответила она.
— Ваш барьер… Он сработал?
Она кивнула.
— Но все, что произошло со мной здесь, похоже на сон, вызванный таблетками.
— Грисуолду наконец удалось использовать Энни как оружие против вас, — сказала она мне. — Он хотел уничтожить вас, но в конце она устояла против приказаний Темплтона.
— Таким образом, наши пути пересеклись здесь. В мире иллюзий. А что с Ван Кемпеленом?
— Это был трюк. Сейчас, когда Энни не является помехой, Вальдемар снова может видеть. Ван Кемпелен на самом деле сбежал в герцогство Арагон.
— Тогда нам надо двигаться в обратный путь.
— По-видимому, так.
Мы покинули сдавшийся город, направившись на север, где нас ждала повозка. Всю дорогу, пока мы шли, я
Она была единственной артисткой в мире, где она пела. Бессмертное море и песок были солью ее слов, самой песней было королевство, по которому она шла. Она вызвала поэта наружу из пещеры, развязала ему руки, обняла его.
— Они хотели заставить меня ощипать мою черную птицу, — сказала она, — полуночных полетов.
По смотрел мимо нее на волнующееся море. Облако набежало на солнце.
— Доверчив будь и знай, что я не причиню тебе вреда, — сказала она ему.
— Иллюзия, — сказал он и отвернулся от нее.
Пространство перед ним содрогнулась, как стена из стекла.
— Не уходи, — тихо сказала она.
— Иллюзия.
Он ступил в темноту сквозь расщелину в стене замка.
7
Пневмония сделала свое дело. Элизабет По лежала на засаленной подушке, ее детское лицо обрамляли длинные черные волосы, большие серые глаза, наконец, закрылись. Маленькая артистка была одета в свой лучший довольно безвкусный наряд, украшена самыми красивыми из своих фальшивых драгоценностей.
Ее тело положили в комнате модистки, где другие члены компании мистера Плесида, а также миссис Филипс, миссис Алан, миссис Маккензи и их мужья — они взяли на себя все хлопоты по погребению — должны были прийти и засвидетельствовать свое почтение.
Место ее погребения было рядом с церковью Святого Джона. Были протесты со стороны прихожан, что не следует хоронить актрису в священной земле, но мистер Алан и мистер Маккензи, являющиеся членами конгрегации, настояли на своем. Однако, могила ее оставалась необозначенной на протяжении более века.
А сероглазый мальчик, который всегда был любимцем компании, изумлялся… Как часто он видел, что его мама лежит вот так и умирает, пока не придет время подойти к ней и поздороваться? На этот раз приходилось ждать больше, чем обычно. Когда же она подойдет и приласкает его?
Был свежий декабрьский день 1811 года. Ему было почти три года. Когда наемный экипаж миссис Алан увозил его по мощенным улицам Ричмонда, он в какой-то момент осознал, что его младшая сестренка Розали тоже умерла.
Его привезли в трехэтажный особняк на углу четырнадцатой улицы и Тобако Элли, который теперь должен стать его домом. Она так и не пришла за ним. Как долго он ждал…
После продолжительного путешествия мы, наконец, прибыли в герцогство Арагон. Здесь было спокойно, никаких признаков войны. Некоторые подданные Просперо говорили по-французски, другие — по-испански, третьи — по-английски. Но мир и покой здесь были немного сродни кладбищенскому. Если здесь и были вражеские войска, то они ушли несколько месяцев назад. Эта местность была опустошена не войной, а болезнью. Сначала до нас доходили слухи, потом мы столкнулись с ужасающей реальностью — похоронные процессии, панихиды, опустевшие деревни — присутствия Красной смерти, разновидности легочной чумы.