Черный трон
Шрифт:
Это могло быть захватывающим, могло быть волнующим. Первый день в воздухе был для нас лишен каких-либо впечатлений. Мы физически освобождались от всего, что мы пережили в последнее время, от всего, что еще волновало нас. В то время, как мои чувства какое-то время следовали за моими злоключениями в руках инквизиции, или взять хотя бы это безумное потустороннее путешествие на борту «Дискавери», или утро после праздника у принца Просперо с участием Красной Смерти, то теперь, осознавая, как далеко все это, я чувствовал нереальность своего настоящего положения. Это чувство было сродни, пожалуй тому, что испытывает полуночный
Второй и третий день прошли примерно так же, хотя реальность стучалась в дверь с каждым разом все чаще.
Мы снова ели и разговаривали, и Грин дарил нам случайные непристойности, усевшись на корзину или канат.
Мы совершали наше скоростное высотное движение на север уже почти неделю. Я пытался выяснить, был ли сейчас июнь, июль или август, но не Петерс, ни Лиги точно не знали. И было бы жестоко будить Вальдемара из-за такого пустяка.
Мы летели дальше, приземлившись один раз на следующей неделе на тропическом острове в долине разноцветных трав. Мы воспользовались этим только потому, что вода была на исходе, а в этом живописном месте, где река Молчания спускалась с горы, прокладывая свой незаметный и одинокий маршрут, было много маленьких выемок и расщелин, откуда поднимались вулканические газы. После того, как мы досыта напились и заполнили все емкости, которые у нас были, до отказа, мы смогли вновь накачать баллон, воспользовавшись вулканическим газом.
И вот мы опять в воздухе. Поднимались вверх, пока не попали в сильный воздушный поток северного направления. Вскоре мы оказались над большим пространством облаков. И это продолжалось долго, долго, долго.
Мы стали обсуждать, когда будем снижаться, но поссорились из-за этого, так как внизу нельзя было разглядеть никаких более или менее знакомых ориентиров, и притом, если мы начнем снижаться сквозь массив облаков, то рискуем разбиться о какое-нибудь горное образование.
На каком-то этапе мы даже потеряли счет дням. Но до тех пор, пока позволяли наши припасы, мы были настроены продолжать полет, не подвергая себя риску, которого можно избежать.
Так было до тех пор, пока газовый баллон не стал худеть. Мы пришли, наконец, к единодушному решению, но в это время попали в полосу плотных облаков. Проплывая сквозь них, мы чувствовали, словно всякое движение прекратилось и мы повисли в слое ваты. Единственное, что указывало на длительность нашего транзита, было то, что мои руки за это время значительно зажили.
Когда мы наконец выбрались из облаков, внизу была зеленая равнина, не похожая на джунгли. Больше мы ничего не могли сказать о месте, над которым находились.
Мы поддерживали высоту, надеясь увидеть какие-нибудь признаки цивилизации. Так, продолжая лететь на малой высоте, мы провели ночь.
Наверху нас встретила заря, хотя земля была еще погружена во тьму, когда мы опустились на нее. Звуки и запахи, а через некоторое время, и пейзажи были до боли знакомы. Короткая разведка вдоль сельской дороги привела меня к надписи на развилке, гласящей: «Ричмонд 10 миль».
Мы постепенно выпустили из баллона воздух и спрятали его в лесу. Так как
Обшарив в округе милю или две, мы услышали шум голосов. Повернув в этом направлении, мы вскоре оказались возле металлической двери, которая была слегка приоткрыта. Плотный человек, стоявший по ту сторону, предложил нам войти. Он пожал нам руки, представившись как мистер Майлард. Это был респектабельного вида джентльмен старой закалки, хорошо одетый, хорошо воспитанный, держался с достоинством. За его спиной однако прогуливалось несколько причудливо одетых фигур, — на них были костюмы разных времен и народов — среди которых была женщина, позволявшая себе временами останавливаться, хлопать руками, как крыльями, и удивительно глубоким голосом произносить: «Куд-куда, куд-куда!»
— Мы бы хотели купить или нанять экипаж, повозку или бричку, — сказал я. — Это возможно, сэр?
— Думаю, что да, — ответил Майлард, — хотя я не тот, к кому вам следует обратиться по этому делу. Пойдемте со мной в главный корпус и мы найдем в конторе того, кто поможет вам.
Мы последовали за ним в направлении большого старинного особняка. По дороге к нам прибился человек, который передвигался с помощью всех четырех конечностей; Он потерся о наши ноги и замурлыкал. Когда он удалился, погнавшись за крысой, я сказал: — Сэр, мы не из этой местности и поскольку у меня возникли некоторые подозрения, хотелось бы узнать, каков профиль этого… учреждения.
Он улыбнулся.
— Как вы и предположили, — пояснил он, — это приют для умалишенных. Доктор Тарр и профессор Федер основали его здесь несколько лет назад, когда приехали из Франции, где они работали в области экспериментального лечения пациентов подобного сорта.
Мы поднялись к старинному зданию и вошли в него. Мистер Майлард оставил нас в просторной когда-то элегантной комнате, которая теперь была порядком запущена, сказав, что он найдет того, кто поможет нам с тележкой, и пришлет к нам. Мы с Петерсом уселись в слегка поношенные кресла.
— Трудно поверить, что мы вернулись, Эдди, — сказал он.
— Надо постараться выяснить, какой сейчас месяц, прежде чем мы уйдем отсюда.
— Сейчас месяц сентябрь, сэр, — сказал маленький человек, совершенно утонувший в темном кресле в темном углу справа от нас.
— Простите, — сказал я, — мы вас не заметили.
Он усмехнулся.
— В этом есть свои преимущества, — заметил он.
Потом он встал и поклонился. Седые волосы, козлиная бородка, живые голубые глаза, увеличенные линзами очков. — Доктор Август Бедл, к вашим услугам.
— А, вы один из штатных работников.
— Нет. Я здесь, фактически, пациент.
— Простите…
— Ничего. Я не сумасшедший, если это то, чего вы боитесь.
— Я… н-не понимаю.
— Могу я узнать, чем вы занимаетесь?
— Я Эдгар Перри, отставник армии Соединенных Штатов, — отрапортовал я. — Мой друг, Дик Петерс, помощник капитана судна «Эйдолон».
Он пожал нам руки.
— Спросил исключительно из желания, удостовериться, что вы не связаны с органами правосудия или правоохранительной системой. Очень рад, что я не ошибся.