Черный ястреб
Шрифт:
Внезапно на Жюстину обрушилась тьма, и она оказалась в самом сердце адского костра, когда тело пронизала боль. Ей просто необходимо было выбраться отсюда. И она боролась изо всех сил.
— Да держите же ее крепче, черт вас побери! — скомандовал хирург.
— Ch`ere. Ne me quitte pas. Посмотри на меня. Ici [1] , — произнес Хоукер.
Тьма отступила. Хоукер навис над Жюстиной, и на его красивом умном лице отразилось беспокойство. Непослушные волосы упали на глаза. Жестокие глаза.
1
Дорогая.
— Посмотри на меня. Вот так. — Его пальцы впились в плечо Жюстины. — Лежи спокойно. Ты здесь со мной.
— Я не хотела приходить сюда, — ответила Жюстина.
— Знаю. А теперь молчи и смотри на меня.
— Я не ненавижу тебя. — Она действительно произнесла это вслух? Каждое слово давалось с таким трудом.
— Потеряла сознание, — сказал кто-то. — Оно и к лучшему.
Но Жюстина не теряла сознания. Она различала свет и тьму, слышала голоса, чувствовала — и очень отчетливо — боль. И все же ей казалось, что это происходит с кем-то другим в нескольких футах от этого стола.
Мужской голос что-то произнес, и Хоукер ответил:
— …прежде чем дождь смыл следы крови. Узнайте, где это произошло. Пакс, я хочу, чтобы ты…
А хирург тем временем продолжал терзать Жюстину.
— Да посмотрите, не нужна ли моя помощь кому-нибудь еще. Каждый раз, когда вы… — Доктор замолчал, а потом обратился к кому-то: — Подержите-ка.
— Я шла очень медленно, — с трудом произнесла Жюстина. — Я должна рассказать. Газеты…
— Потом, — прервал ее Хоукер. — Поговорим потом.
Теперь она точно знала, что не умрет. Хоукер растолкает ее и заставит говорить, если поймет, что се жизнь висит на волоске. Он будет жестоко настойчив в своем стремлении вытянуть из нее информацию. Уж в этом на него можно положиться.
— Вокруг дома все спокойно, — раздался еще один мужской голос. Над Жюстиной склонилось угрюмое лицо покрытое шрамами, а потом снова исчезло из виду. Уильям Дойл.
А потом Хоукер приказал кому-то порасспросить жителей с Микс-стрит. Возможно, кто-то что-то видел.
И посреди всего этого — бормотание хирурга:
— Ну нет, ты от меня просто так не уйдешь, сукин сын! Как кровит, черт возьми! Мне необходимо… Да держите же кто-нибудь эту проклятую женщину!
Боль то усиливалась, то немного стихала. Тихо разговаривая сам с собой, хирург накладывал швы на рану.
— Отличное тело. Здоровое. И ни грамма жира. Полагаю, она одна из вас, — вновь раздался голос хирурга.
— Да. Не дайте ей умереть. — ответил Хоукер.
— Дойл… — начал кто-то и невнятно забормотал дальше. — Льет как из ведра… Нашел его под…
— Взгляну позже, — произнес Хоукер.
Раздались и другие голоса, но Жюстина уже не различала слов. Кромешная тьма начала наваливаться на нее со всех сторон, точно сотня мягких черных подушек. Однажды ей довелось спать на постели
— Вы знаете, что делать, — произнес хирург. — Наблюдайте за ней. Следите за тем, чтобы рана не начала кровоточить снова. Положите ее в постель и не позволяйте двигаться.
— Уж не сомневайтесь, — ответил Хоукер.
— Варвары! — Жюстина не стала называть присутствующих кретинами и безмозглыми идиотами, хотя они того заслуживали. Ведь она — сама кротость и терпение. — На мне нет одежды. Сделайте же что-нибудь.
Ее отнесли на второй этаж мимо большого зеркала, висевшего на стене, мимо карт в рамках. После стольких лет руки Хоукера все еще были такими же желанными, как хлеб с молоком для изголодавшегося путника.
«Я так и не смогла забыть».
Его нельзя было назвать слишком высоким или мускулистым. Во всяком случае, по силе он вряд ли сравнился бы с ходячей горой — Уильямом Дойлом. Хоукер таил в себе угрозу тонкого и чрезвычайно острого лезвия. Его сила не бросалась в глаза. И все же кости его были крепки, как сталь, а мышцы напоминали туго скрученные канаты.
Жюстина услышала, как стоящий у подножия лестницы Уильям Дойл сказал кому-то:
— Она слишком стара для тебя, приятель. Даже в свои двенадцать лет она была стара для таких, как ты.
Очевидно, один из молодых людей, находящихся в холле, заинтересовался ее наготой, и ускользающее сознание Жюстины нашло это забавным.
Глава 3
Эйдриан Хоукхерст, рыцарь ордена Бани, бывший вор из трущоб, а ныне глава британской разведывательной службы стоял в изголовье кровати и наблюдал за дыханием Жюстины. Он ничего не мог сделать для того, чтобы спасти ее от смерти.
— Ты когда-нибудь заходил в ее магазин, чтобы поговорить с ней? — спросил Дойл.
— Нет. Теперь, когда Наполеона больше нет, она не представляла угрозы. Такие, как она, нашей службе больше неинтересны.
— Но ты все же не упускал ее из виду. И ее магазин тоже.
— Да.
Накрытая одеялом Жюстина выглядела бледной и беззащитной. Нагретые в камине и завернутые в полотенца кирпичи были заткнуты под матрас, чтобы согреть больную.
Выздоровев, она обнаружит на своем теле еще один шрам. Всего их будет пять. Хоукер знал историю каждого и не раз покрывал поцелуями каждый из них.
Кожей Жюстина всегда напоминала ему о луне. Она была слишком светлой, почти прозрачной. Он, бывало, лежал рядом с ней в неясном свете, отбрасываемом свечами, и водил пальцем по просвечивающим сквозь кожу жилкам. Вверх по руке к шее, а потом вниз к холмикам грудей. Или же по ноге к средоточию се страсти, играть с которым он не уставал никогда. Но сейчас кожа Жюстины утратила свою прозрачность, как если бы исходящий от нее свет ушел куда-то в глубь тела, чтобы согревать его и тем самым поддерживать в нем жизнь.