Чёрный занавес
Шрифт:
— Мы теперь оставляем его на ночь внизу, в маленькой гостиной. Кресло слишком тяжелое, а я не ты и не могу дважды в день таскать его по лестнице.
— Ты укладываешь его в постель? А как ты его раздеваешь?
— Я не раздеваю, это не моя обязанность. Я, конечно, помогаю ему лечь, он весит совсем мало. Старик одет в своего рода фланелевый комбинезон, вроде спального мешка, а днем я надеваю на него халат и кашне. Мистер Билл каждые три дня меняет ему белье, хотя мне часто приходится ему об этом напоминать. Ужасно быть
Ее рука потянулась к выключателю, Таунсенд повернулся, и в последний момент ему вдруг показалось, что веки у старика дрогнули и на него уставились черные зрачки. Но свет погас, все погрузилось в темноту, и Фрэнк ничего не успел толком разглядеть.
Они вышли, Таунсенд в нерешительности остановился возле лестницы.
— Дэн, не надо подниматься, — умоляюще заговорила Рут. — Все будет кончено, если тебя обнаружат. Наверху только спальни.
— А это что такое? Мне показалось, я слышал шаги.
— Ты же знаешь, это мисс Адела. Она… — Рут выразительно покрутила пальцем у виска. — Она никогда не спит. Подкрадывается к двери и подслушивает, даже когда и слушать нечего. Не знаю, почему ее держат здесь, в доме, а не отправят в лечебницу. Она прячется, когда я приношу еду, и не показывается, пока я не уйду. А просто так к ней нельзя войти. Мистер Билл держит ключ от ее комнаты при себе и никому не дает. Так же, как делал мистер Гарри.
— Но ведь ее должны осматривать врачи! Неужели никто из посторонних ее не видел? Откуда они знают, что она ненормальная?
— Говорят, что ее консультировали несколько лет назад. А теперь, мол, в этом нет смысла.
— Говорят… — повторил он с усмешкой. — Это же настоящее убийство. Бескровное убийство.
— Я пробовала убедить себя, что мистера Гарри убила она. Пыталась найти тебе оправдание. Она ведь тогда оставалась дома одна, если не считать старика. Но… — Рут в отчаянии всплеснула руками. — Ключ от ее комнаты находился у мистера Гарри, а дверь, когда они вернулись, была заперта снаружи.
Они вошли в дверь возле лестницы и оказались в столовой. Под стеклянным колпаком, которому было лет сто, не меньше, стояла ваза с восковыми муляжами фруктов. В стене напротив была закрытая двустворчатая дверь.
Таунсенд понимал, что Рут очень хочет поскорее выпроводить его отсюда.
— Пойдем, Дэнни. Ты уже все видел.
Не обращая внимания на ее слова, он подошел к двери.
— Зачем тебе туда? — прошептала Рут и попыталась удержать его за руку. — Какая в этом польза?
— А какой вред? — возразил он, открывая дверь и включая свет.
Рут неохотно последовала за ним. Стеклянные стены изнутри были задрапированы темно-синими шторами. Покрывало из такого же материала образовывало под потолком нечто вроде тента, который можно было свернуть, потянув за свисающий шнур. Все здесь обветшало, на шторах виднелись
Пол был выложен мозаикой, серой от пыли. Вдоль стен стояли два плетеных кресла, такое же канапе и невысокий длинный стол, облицованный керамической плиткой, где раньше стояли комнатные пальмы и цветы в горшках. Сейчас стол пустовал, но по углам оранжереи торчали в горшках засохшие растения, чьи стебли бессильно свешивались с опор, вокруг которых они когда-то обвивались.
— Значит, именно здесь он и сидел?
— Дэн, почему ты так говоришь? — Лицо Рут напряглось, она хотела заткнуть уши, но Фрэнк силой опустил ее руки. — Как будто ты не знаешь! Уйдем отсюда! Почему эти горшки тогда же не выбросили? — зло выкрикнула она. — Зачем их тут держать?.. Правда, — уже спокойнее добавила она, — в оранжерею больше никто не заходит. Я сама здесь в первый раз после того, как это произошло.
— Я тоже в первый раз, — глухо пробормотал он, когда они выходили.
Рут несколько раз безуспешно пыталась притворить задрапированные синей материей створки двери — те снова и снова раскрывались со скрипом. Наконец ей удалось плотно прижать одну к другой.
Таунсенд стоял не двигаясь, целиком погруженный в свои мысли. Рут подошла и уткнулась лицом ему в грудь.
— Дэнни, Дэнни! Почему тебе пришлось это сделать? Наверное, ты совсем потерял голову, когда он обвинил тебя в краже. И откуда у тебя взялся этот проклятый пистолет? Если бы мы могли вернуться в тот злосчастный день и прожить его иначе! Я бы потом так сильно тебя любила. Я и сейчас тебя люблю, но не могу быть с тобой.
Он дал ей выговориться. Ему нечего было ответить ей, нечем успокоить.
— Идем, Дэнни, — наконец сказала она, поднимая голову. — Пора уходить. Ты и так слишком долго пробыл здесь.
Они миновали лестницу и вышли в прихожую. Фрэнк остановился закурить сигарету. Рут чуть приоткрыла дверь и выглянула наружу. Внезапно словно луч солнца из-за туч ударил ее по глазам. И почти в ту же секунду раздался резкий скрип тормозов. Стук закрываемой дверцы машины слился со стуком захлопнутой двери дома. Рут повернулась к Таунсенду, из ее дрожащих губ беззвучно посыпались бессвязные и теперь уже бесполезные предупреждения:
— Я же говорила тебе!.. Машина!.. Они вернулись!..
Она втолкнула его в гостиную и потянула за собой дальше, к двери в столовую.
— Скорее! Скорее! Уходи через кухню.
Внезапно она остановилась как вкопанная и оглянулась назад, в прихожую, — в замке уже поворачивался ключ.
Едва Таунсенд одним прыжком скрылся в столовой, как входная дверь отворилась. В темноте он налетел на обеденный стол, нащупал какую-то дверь, открыл ее и шагнул вперед, полагая, что попал на кухню, ибо толкнул какие-то полки и в них что-то жалобно звякнуло — стекло или фарфор.