Черствое сердце
Шрифт:
— Кажется, они что-то задумали, — констатировала Римма, склонившись ко мне.
— Ай! — раздалось испуганное позади. Это зубастый стул нашел себе новую жертву в лице (то есть в другом месте) какой-то крупной тетеньки.
День был очень тяжелым. Я лежала на диване в квартире Вовы. Жених шумел на кухне посудой, делая для меня чай и бутерброды. Что-то спрашивал, перекрикивая свистящий чайник. Я же глядела в потолок. У меня из головы не шло прощание с друзьями и сердитое лицо Даниэля, наблюдающего, как я ухожу с другим.
Хотя, чего я переживаю? Это ведь он, лично, спровадил меня обратно домой! Он всего один раз зашел ко мне, когда я лежала ни живая, ни мертвая!
— Дин, — принес поднос с тарелкой и чашками Вова. Поставил его передо мной. — Как хорошо ты знаешь этого Даниэля?
— Если честно, — задумалась я, вгрызаясь в кусок хлеба с колбасой. — Плохо. Очень плохо. А что?
— Ты не обижайся, но мне очень не нравится, как он на тебя смотрит! — пробурчал он.
— Как? — не поняла я.
— В общем, — замялся парень. — Он хочет тебя. Это видно по тому, как он смотрит на тебя, как крутится рядом все время. Ты бы не могла с ним не общаться? Ради меня.
Отгрызенный и почти пережеванный кусок бутерброда застрял в горле. Я подавилась. Закашлялась. Вова постучал мне по спине, подсунул кружку, чтобы протолкнуть пищу чаем.
— Придется его потерпеть. Он прилетел сюда из-за границы, чтобы повидаться, а ты мне с ним общаться запретить хочешь? Ну, это как-то не красиво! И вообще, ты что, собираешься указывать мне, с кем можно, а с кем нельзя дружить? Ничего себе у нас семейная жизнь намечается… — затараторила я, поднялась и подхватила свои вещи.
— Ты куда? — увидел, как я одеваюсь он.
— Домой, — пожала плечами я. Ощущения негодования, стыда и грязи повисло на моем сердце таким тяжелым грузом, что мне захотелось спрятаться, сбежать — в общем, куда-нибудь деться. — Папа со смены придет поздно, а мама попросила меня встретить его и приготовить ужин. Я как раз к двум часам ночи (под конец) его смены и успею.
— Да, — удивился Вова. Заподозрил ложь, но не стал акцентировать на ней внимание и отпустил меня.
С первого дня возвращения вампира моя жизнь превратилась в комок противоречивых чувств. Мучило то, что кому-то из парней придется сделать больно. Впрочем, и мне тоже будет не сладко, когда доведется произнести: "Прости, но ты — не герой моего романа". Ну, или что-то подобное, но упрощенное.
Глава 17. Древесные ведьмы — редкий подвид нечисти
Поход от дома жениха до родной квартиры получился в стиле Маяковского: Ночь. Улица. Фонарь… и три ведьмы-истерички, догнавшие меня с намерением мстить долго и безжалостно. Начали с банального — испортили мои любимые мокасины, расплавив подошву.
— Ха-ха-ха, три раза! Ничего умнее не придумали? А просто сказать "Привет!", слабо? — злилась я. — Или языки поотсыхали…
Дальше — немая сцена. В полном и физическом смысле слова "немая". Не буду описывать, что произошло, после моего
Глаза троицы округлились. Рты раскрылись. Звуков — ноль.
— Бу… Бу… — проклинала меня в меру своих возможностей высокая Мария.
— Чего, чего? — издевательски выставила ухо я…
Вот скажу я вам — зря выставила! И вообще, никогда не показывайте своим врагам особо важных органов — можете лишиться (не врагов). Как я. Меня это разозлило. Я хотела уже пальнуть каким-нибудь проклятьем в отместку. Но ведьмы подозрительно притихли. Вытаращились с диким ужасом на меня, и одновременно ткнули пальцем, намекая на что-то, притаившееся позади.
Глухое, предупредительное рычание я услышала не сразу (у меня ведь функционировало только одно ухо). Медленно, очень медленно обернулась, с ужасом понимая, что стоит позади меня ежкин пес. Думала, сознание потеряю, увидев трех особей, приветливо скалящихся и пускающих совсем нездоровые слюни. Все наши проклятья потеряли силу. Ухо вернулось, как и языки на свои места.
— У них бешенство? — неуверенно пробубнила пышная Мария, цепляясь в руку подружки.
Один, видимо, главарь монстров, двинулся ко мне, и я, с перепугу, бросила в него молнией. Попала… Чем только больше рассердила зверя. В меня полетела отравленная игла, и никакой магический щит не смог даже притормозить ее движение.
— У них стрелы! — восхитилась и ужаснулась высокая Мария, уже драпая в сторону ближайшего дерева. — Прячемся!
— Совершенно с вами согласна! — на ходу успела пробубнить я, взяв с набега препятствие в виде кустов в мой рост. А ежкины псы уже хватали нас за пятки…
Прошло минут десять. Я крепко прижималась к стволу каштана, обхватив его как родного жениха в порыве страсти: и руками, и ногами. Щека приобретала четкие отпечатки коры. Внизу водили хороводы ежкины псы, а я вспоминала сколько раз за два года, чувствовала себя редкой древесной ведьмой, обитающей на территории Украины. Хотя не будем врать. Наша популяция росла — на соседнем дереве весели две Марии, и одна — на моем, на ветке выше.
— И чего они от нас хотят? — не могла сидеть молча пышная Мария, поэтому сначала декламировала вслух детские стихи, а потом анекдоты (я была права — она действительно в прошлом была преподавателем младших классов). Сейчас, от делать нечего, она задавала глупые вопросы и болтала ножкой вблизи от скалящейся морды монстра, чтобы лишний раз его позлить.
— Костей твоих хотят! — испортила ей настроение я, и ведьма чуть не ухнула вниз с насеста.
— С чего ты взяла? — разозлилась Машка (никуда она теперь не денется от прозвища).
— А разве нет? Думаешь, они хотят, чтоб им за ушком почесали?
Все покосились на зверюг. Ежкины псы не просто оскалились, будто понимали нашу речь, но еще и намекнули, мол, полностью согласны с высказыванием — из пастей потекли длинные голодные слюни, предвкушающие "поглаживание". Все конечности, включая ноги Марии, были убраны подальше.