Черт из табакерки
Шрифт:
– Римму Ивановну.
– Идите сюда, – позвала довольно полная блондинка в ярком голубом пиджаке.
– Вы Федорова?
– Да. Внимательно слушаю.
– Меня прислала Лариса Петрова.
Римма Ивановна удивленно вскинула брови:
– Простите, не знаю такую.
Ничего удивительного, я сама с ней незнакома. Честно говоря, брякнула первое имя, пришедшее в голову, но ведь надо же как-то объяснить цель своего визита.
– Лариса Петрова, вы еще помогли ей с сиделкой, порекомендовали чудную девочку Галю.
– Ах, Ларочка, – “припомнила” Римма Ивановна и предложила
Мы вышли из учебной части, заведующая открыла соседнюю дверь и, указав на кресло, предложила:
– Садитесь.
Я устроилась в довольно удобном кресле и без лишних церемоний заявила:
– Мой отец заболел, требуется сиделка.
– Что с ним? – осведомилась деловитая Римма Ивановна.
Я на секунду заколебалась. Черт знает, где носит моего папеньку и жив ли он до сих пор, но из суеверия не станем выдумывать жуткие болезни вроде рака или паралича.
– Ногу сломал и теперь не может сам себя обслужить, а я на работе.
– Ну это нашим девочкам по плечу, – улыбнулась Римма Ивановна, – Люся Задорнова из девятой группы с удовольствием согласится, отличница, наша гордость, на красный диплом идет.
– Знаете, – протянула я, – хотелось бы ту самую девушку, что работала у Ларисы, Галю.
– Филимонову или Моргунову? Я вытащила фотографию.
– Это Моргунова, – протянула заведующая, – тоже отличница, очень, просто очень хорошая ученица, но она несколько дней не показывается в училище. Мать говорит – заболела. И потом, у нее сейчас есть работа, по крайней мере, была.
– Понимаете, – начала я вдохновенно врать, – страшно пускать в дом постороннюю девушку, мало ли что.
– Разделяю ваши опасения, – вежливо ответила Федорова.
– Отец мой человек пожилой, нога долго срастаться будет… Я бы поговорила с теми людьми, у которых Галя сейчас работает…
Вымолвив последнюю фразу, я тут же прикусила язык. Сейчас Римма Ивановна резонно ответит: “Спросите у Ларисы Петровой!”
Но заведующая развела руками:
– Сама не знаю их.
– Как же? Я поняла так, что вы предложили девочке работу.
– Да.
– И не знаете, к кому она ходила?
– Ко мне обратился сосед, – пояснила Федорова, – у него не совсем нормальная родственница, с головой беда. Все забывает, хоть и молодая. Вот и искал сиделку. Я Галочку напрямую с Константином свела, и они, знаю, договорились. Честно говоря, подумала, грешным делом, может, девочка счастье личное найдет. Константин молодой, обеспеченный, на отличной машине ездит и не женат. А Галочка хорошенькая, хозяйственная, отличная бы пара вышла. Правда, Костя в нашем доме всего год живет, но хорошего человека видно сразу. Он меня иногда на работу подвозит, сюда добраться сплошной геморрой. Кстати, я его тоже несколько дней не вижу. Может, мама Моргуновой соврала, и они вместе куда-нибудь подались?
– А где вы живете? – тихо спросила я.
– На Сонинской улице, – преспокойно ответила Римма Ивановна.
ГЛАВА 12
Сказать, что я летела по указанному адресу, как на крыльях, значит не сказать ничего. По Сонинской неслась, словно спаниель за гусем-подранком.
"Как здорово, – ликовала я, – все чрезвычайно логично”. Некий Константин нанимает Галю для ухода за Верой. Но молоденькая, не слишком опытная медсестра дает обвести себя вокруг пальца. Верочка спокойно спускается вниз, проходит с десяток метров и налетает на меня. Надо было сразу заглянуть в парочку близлежащих зданий. Ну ничего, дело сделано. Константин небось хорошо относится к Вере, раз не пожалел денег на индивидуальную сиделку. Мог, в конце концов, сдать больную женщину в больницу. Интересно, почему он не заявил в милицию?
Я притормозила у железной двери с панорамным “глазком”. Рука потянулась к звонку, но тут дверь приотворилась, очевидно, от сквозняка. Я почувствовала, как по спине побежал холод. На Дорогомиловке тоже была незапертая квартира. Всунув голову в просторный холл, я крикнула:
– Эй, Константин, вы дома? Но ответа не последовало. Замирая от ужаса, я вошла внутрь и осторожно заглянула в комнаты, потом на кухню, следом на большую лоджию, в ванную и туалет. Слава богу, никаких трупов, но и хозяин тоже отсутствует.
Помещение выглядело странно. На кухне в мойке громоздилась груда грязной посуды, на столе стояла чашка с какао, подернутым темной пленкой. Тут же валялись абсолютно черствые ломти белого хлеба и стоял почти полный пластмассовый стаканчик с йогуртом. На крышечке, лежавшей рядом, виднелась надпись – годен до 18 мая. А сегодня двадцатое. Навряд ли Константин был настолько беден, что покупал просроченные продукты. Весь вид набитой дорогой аппаратурой кухни говорил о хорошем достатке хозяина. Значит, его нет дома несколько дней.
Я принялась изучать комнаты. Одна, очевидно, служила гостиной, другая спальней. В той, что поменьше, стояла разобранная кровать со смятым бельем, а в шкафах – пустота. Одежда отсутствовала. Может, Константин просто ушел на работу, а квартиру в его отсутствие ограбили?
Однако странные нынче пошли воры. Унесли шмотки, зубную щетку и бритву, но оставили превосходную видеоаппаратуру, горы кассет и многочисленные безделушки, вроде позолоченной зажигалки “Ронсон”, валяющейся в холле на стеклянном столике. Похоже, что хозяин сам в безумной спешке покидал квартиру, прихватив лишь самое необходимое. Я еще раз обошла комнаты и кухню, потом заглянула в туалет и в спальне обнаружила под тумбочкой непонятный, абсолютно гладкий розовый предмет из пластмассы, похожий по форме на куриное яйцо.
Следовало признать, что поиски прочно зашли в тупик. Машинально сунув “яйцо” в карман, я поехала домой. И что теперь делать, ума не приложу. Куда задевалась Галя? Почему она не звонит матери? Может быть, ее держат взаперти, далеко от телефонного аппарата?
Дома я села на диван, тупо уставившись в противоположную стену, а потом не нашла ничего лучшего, как снова устроить Верочке допрос.
– Что-нибудь вспомнила?
– Мне так у вас хорошо, что и вспоминать ничего не хочется, – ответила Верочка, смешивая краски.