Черта: прогулка по грани
Шрифт:
На ее руке и на руке названного брата, угодивших в одну и ту же ловушку. В капкан тех, кому противиться невозможно.
Спрятав лицо в ладонях, Вадома заплакала. Заплакала беззвучно и горько, слезами, от которых даже каменное сердце рвется на части. Спасти, кого бы то ни было, задача невыполнимая, а наблюдать за игрой судьбы — больно.
34
Он лежал на спине, устремив рассеянный взгляд в небо. Вечерело. Еще немного, и первые звезды появятся на небосводе, пока блеклые, но все же притягательные. Манящие, как всегда.
Там,
Он продрог. Пропитанная влагой одежда облепила тело. Игривый ветерок, срывая с листвы капли, ронял их на его лицо, но Святослав не обращал внимания на его шалости. Безучастный ко всему, послушник лежал на сырой земле, мыслями пребывая за ее пределами.
Умиротворение — единственное, что ощущал сейчас юный рясофор. Столь долгожданное и бесценное, оно снизошло на молодого человека в тот миг, когда решение было принято. Едва из возможных дорог в будущее была выбрана одна — та, что оказалась желаннее всех других — все в нем встало на свои места, а порывы, терзавшие ум и тело в последние два дня, оказались забыты.
Теперь он был готов и уверен в той жизни, которую избрал для себя.
Решимости Надарова хватило на несколько широких шагов по коридору. Затем мужчина застыл, как истукан, сраженный мыслью о том, что Тамара не захочет с ним разговаривать. Пока Руслан перебарывал панические настроения, убеждая себя в правильности принятого решения, одна из дверей открылась, и перед оперативником предстала Бойко. Заметив сослуживца, она нацепила на лицо кокетливую улыбку. "Верный признак назревающих неприятностей", — моментально определил Надаров. И не ошибся.
— Какая встреча! И уже второй раз за последние полчаса, — мурлыча, протянула Наталья, но голос ее при этом сочился ядом. — Я смотрю, ты вжился в роль соблазнителя. Или спасителя невинных? — Бойко выразительно приподняла правую бровь, демонстрируя сарказм и недоверие, и поднесла указательный пальчик к губам, будто всерьез раздумывала над заданным вопросом.
Руслан промолчал, лишь только повторил последовательность ее действий, исключая последнее. Кокетство в его исполнении превратилось в кривую усмешку, а изогнутая бровь — иронию.
— Знаешь, Рус, мне очень интересно, что такого особенного есть в этой девчонке, раз все мои мужики слетаются на нее? — продолжила Наташа, чуть прикусив длинный накрашенный ноготок. — Кого же вы мне напоминаете?.. Пчелы… Мухи…
Мысленно взяв "игнор" в кавычки и поставив его впереди всех остальных действий, Надаров спросил:
— Зачем вы сюда приехали? Сотник знает?
— Рыжий — ее натуральный, или все-таки блондинка? — свернуть девушку с намеченного пути не удалось. Руслан тяжело вздохнул. Выяснять отношения еще и с ней было выше его сил.
— Наташ, даже если я захочу проверить силу притяжения земли и сигануть с двенадцатого этажа, тебя это не касается. Также как и все остальное, включая цвет волос моей девушки. У тебя своя жизнь, вот с ней и разбирайся!
Последние слова мужчины заглушило многозначительно "о-о-о",
Первая дверь у входа. Справа. Что он за ней увидит или услышит, Руслан не представлял, но собирался выяснить. "Все или ничего", — неровным ритмом отбивало сердце оперуполномоченного. Слова пульсировали в висках, текли по венам, осязались подушечками пальцев, словно те прикасались к неизвестному. Ведомый ими мужчина, не раздумывая, открыл нужную дверь, чтобы почувствовать, как упомянутая выше крыша уходит из-под ног и пустота принимает его в свои объятья.
Идя на поводу у разгорающегося внутри пламени, Тамара плавилась от прикосновений мужских рук и губ к своей коже. Первобытная жажда растекалась по ней, зажигаясь там, где поцелуй оставлял влажный след или рисовали узор пальцы.
Всего было мало. Хотелось еще, больше, страстнее.
Девушка казалась себе свечой, сгорающей и радующейся этому. Вся жизнь несколько мгновений яркого пламени — коротких, но ослепляющих.
Выгнувшись дугой, Мара позволила мужчине расстегнуть на себе сарафан. Тонкие бретельки тут же слетели с плеч. Ткань заскользила по коже, спеша открыть доступ горячим ладоням. Девушка застонала, когда жадные руки в грубоватом захвате сомкнулись на груди.
Это было то, что она хотела. Почти то, но не совсем. Чего-то не хватало, или что-то было не правильно. Тамара не могла уловить, что именно, а потому продолжала отдаваться со страстным нетерпением.
Она понимала, что слышит голос, но не могла разобрать слов или уловить интонации. Густой туман желания окутывал ее, мешая связно мыслить, подталкивая к границе былых видений, подстрекая окунуться в них. Воплотить в жизнь. Часть ее хотела этого, другая — боялась, отказываясь ступить. Взывая, прислушаться к чему-то.
— Мара…
Горький выдох заглушил стук металлической ручки о стену, но девушка услышала именно его. Сомкнутые веки распахнулись, и Тамара увидела застывшего в дверях Надарова. Его исказившееся от боли и неверия лицо. В тот же миг дурман рассеялся, и все стало предельно ясно. Не тот мужчина обнимал ее. Не те руки прикасались к ее телу.
— Руслан! — она рванулась прочь от припавшего к ней, так и не сделав последний шаг в зовущую глубину пропасти.
Пустота, окружающая их, звенела от противоречивых эмоций. Радость победы и горечь поражения разрывали ее на части. Глаза одного алели от сдерживаемой злости, другого — вспыхивали голубоватыми искорками смеха.
— Мы так не договаривались! — выдавил из себя тот, что пребывал в неудовольствии.
— Решение принято, и оно не в твою пользу, — не согласился второй.
— Они еще могут передумать! — настаивал проигравший, но не считающий себя таковым.
— Возможно. Все мы отступаем от выбранного пути, но спор заключался не в этом.
— Ты переиначиваешь правила!
— А ты бесишься, что продул!
— Установленные сроки не вышли!
— Пусть, но выбор сделан. Мое осталось моим!