Чёртик из коробочки

Игнатьев Илья

Женька переворачивается на живот, роняет вихрастую башку лицом в ладошки, и задыхается от смеха. Смешно. Гадость. Сочтёмся.

Пока я там то, да сё в туалете, возвращается Митька, - я слышу, как он заходит, они с Прыгуном чего-то обсуждают, пол дрожит даже в ванной, так Попрыгун скачет. Интересно, чего там такое? Щас, руки помою…

– Ты там утоп, что ли? Быстро я, да, Илья?

– Д’има, он т’ам вер’овку прогл’отил! Вер’овку, д’а, Ил’я? Ха-ха-ха!

– Илья, да не тронь ты его! Он же этого и добивается, не понятно, разве…

– Живи, козявка. Ну, как там?

– Там так, как и положено быть. Блин, Илька, еле удрал, жаль, конечно, давно все вместе мы не собирались.

– Наверстаете, это как здрасьте. А чего здесь Попрыгун скакал, как жеребец? Ты чего тут прыгал, козявка?

– Я не… Ладно, я тебя потом,

завтра, или ещё когда, а ты смотри, Илья, что мне Дима дал, а только я тебя потом всё равно…

– Ничего себе. Митька, ты от Прыгуна заразился, что ли, тащишь домой всякую… что это такое, вообще, что за… конструкция?

– Хм, Илюшка, я и сам не понял, пока Хохол не объяснил. Это, видишь ли, штопор.

– Врёшь. То есть, я хотел сказать… один чёрт, врёшь, Митька.

– Вот ведь! Штопор, говорю же тебе. Смотри, Женя, дай-ка… смотри, сюда, что ли, бутылку суёшь… ну да, это же вот под донышко резинка положена…

– Мда. И что?

– Ну… Вот, потом, значит, эту штуку крутишь, наверное, это сам штопор и есть, и…

– Дим, это устройство надо в реале испытать, только шлем надеть надо. Шестерёнки, блин, как на Харлее, даже моя Ямаха отдыхает. А этот вот рычаг зачем? Погоди, наверное, это чтобы пробку вытаскивать, когда штопор вкрутился…

– Точно, Ил! И ни шиша сложного… в общем-то. Понял, Женя, какие наши предки были затейники? Держи, Жень, только на ногу не урони, хватит с меня Илюшки с его рукой.

– Д’има! Сп’асибо!

И Женька, сунув мне этот механизм, лезет к Митьке целоваться. Хм, а я что, - рыжий? Я не рыжий, я пепельный! И я тоже к ним, мы все втроём мешаем друг другу, щекочемся, щипаемся, Прыгун кусануть меня старается, я Митьке в ухо хочу свистнуть, но ведь смешно, и не выходит, и в результате Митька локтём шарахается об этот гадский штопор. Я, мигом оценив ситуацию, удираю с дивана, - я же буду виноват, на балконе пока отсижусь, пусть Митька Прыгуна этим штопором прибьёт, а я уж потом искалеченного после битвы с Женькой Митьку и добью, если повезёт.

– Илюха, айда снукер смотреть.

– Митя, смотри, наши пацаны на школьный пошли…

– Где? Вижу. Ил, так я ж тебя не держу, чего ты?

– Ты что, Мить, я ж не это имел в виду, я не пойду, ты же вот своих оставил, сюда, ко мне примчался, как же я уйду?

– Да? Только поэтому?

Я спокойно улыбаюсь Митьке в его настороженные глаза. Люблю. Навсегда.

– Мне с тобой всегда интереснее, чем с кем-то там ещё. Просто мои пацаны, это мои пацаны. А ты, это ты.

– А Прыгун, это Прыгун, - спокойно улыбается в мои глаза Митька.

– Ну да. Но ты знай, Дима, если ты скажешь мне, чтобы никого у меня чтобы больше не было, ну, кроме тебя, то вот никого и не будет…

– Дурак. А уж какой я дурак, что с тобой связался, это не поддаётся описанию. Илька, помнишь, как я тебя Аристову представил?

– Хм, такое забудешь, как же…

– Да, я тоже помню, какое он на тебя произвёл впечатление. А ты на него. Когда я ему всё рассказал, что мы затеяли, он мне сказал, наедине, что…

– Прыгун! Чтоб тебя, напугал, ну что ты будешь делать, Митя, ведь никуда же от него не спрятаться, с балкона его выкинуть, да ведь жалко, любим мы его, вот и жалко, а так бы с балкона, и все дела, вместе со штопором этим…

– Д’има, он спец’ыално так! Чтоб’ы йа не понь’ал! Гад.

– Гад, - соглашается Митька.
– Ты ему дай по башке, Женя, хоть вот этим самым штопором, хотя нет, вещ-то антикварная, жалко, а бронепровод я ему уже подарил, ремнём придётся, обоих, бля, чтобы не обидно было, а потом из дома убежать, в офисе спрячусь, не найдут, а найдут, в тайгу уйду, в горы, на подножный корм…

Женька поначалу пытается следить за Митькиными губами, потом обречённо вздыхает, ставит на пол Штопор-Монумент-всем-Штопорам, встаёт в боевую стойку, - вот зря Митька его учит драться, самим же боком выйдет, - переводит горящий взгляд с меня на Митьку, - думает с кого начать… Мы с Митькой одновременно поднимаем руки, - я одну, а второй, с гипсом, прикрываю голову, - Женька от восторга аж чуть с балкона не прыгает…

– А ну! Иди в комнату, сказал, и этот свой забирай, а то он балкон нам провалит, к чёрту.

– Илья, не провалился, а дырку сделал.

– Иди, Женя, мы сейчас, ладно… Митя, что тогда тебе Аристов сказал?

– Да. Он мне сказал, что он всю жизнь не тем занимался, стоит ли такое государство защищать,

которое таких как ты, сотнями тысяч просирает…

– Я… Пойдём, Дим, в комнату.

– Пойдём… А ещё мне Аристов сказал, что если кто посмеет чего против вякнуть, помешать там нам как-нибудь, он из своего наградного, от Совета Министров, который ему Сам вручал, Андропов… застрелю, говорит, любую суку, и хуй с ними, с новыми, со старыми, с-с-с…

– Митя, не надо, я…

– Ладно, Илюш, извини.

– Порядок, Дим…

…Ну, стрелять Аристову не пришлось, слава всем Богам. Он всё разрулил, как Митька и говорил. А сначала я с ним познакомился… Я не помню, сколько времени мы ехали до Челябинска. Может, часа три с половиной. В общем, уже начало светать, и я так и не уснул, да как же уснуть, ведь Митька мне всё это время рассказывал про себя. Не подряд, а так, - то одно вспомнит, то другое, - про маму свою, тётю Варю, и про армию, и про работу, и как он пацаном был, - да много чего. Я уже чувствую, что знаю Митьку всю жизнь, и даже то, про что он не успел мне рассказать, и это я уже знаю, вспомнить мне только, и всё. Смеёмся, Митька говорит, - сейчас я спать буду, а ты, Ил, машину поведёшь. До первого столба, Дим. Хм, тогда я спать не буду… Короче, как доехали, я и не заметил, а внутри у меня всё это время будто поёт кто-то… новый кто-то, и я не только Митьку слушаю, я ещё и эту новую песню, тоже слушаю. Это Любовь поёт, я это понимаю, эта песня у меня до сих пор звучит, ещё громче стала. Ладно. Вот, Ил, это Челябинск, сейчас я перезвоню Вадиму, он уже, наверное, тоже скоро подъедет. Звонит, они с Аристовым договариваются снова, где мы встретимся, тот объясняет, что он какой-то Пласт уже проехал, часа так через полтора, возле Орлёнка какого-то, стрелка. Митька говорит: - Спать или завтракать? А ты сам как, Дим, а то я как ты. Спи, Ил. Ладно, говорю, и тут же, на сиденье, я и отрубился… И вроде и минуты не прошло, а меня за плечо трогают, будят. Проснись, Илюша, Аристов приехал… Я глаза протираю, не пойму ни шиша, - где я, кто я, чо это за парень рядом, и тут снова внутри Песня. И я проснулся, - где Аристов, Дим? Эта чёрная тачка? Ничо себе! Круто… Митька спокойно говорит, - Ягуар. Тюнинговый, от Арденна, хорошая машина… А к нашей Импрезе подходит Аристов, я как его увидел, сразу понял, что это он. Выходи, Илья, Вадим, это Илья, прошу… Вадим Алексеевич. Илья. Так-так. Хм, Вадим, поехали в кафе, мы с Ильёй голодные. И мы поехали в кафе. На Ягуаре дяди Вадима, а я и впрямь, обалдел, когда Аристова тогда увидел. Когда потом я всякие сериалы про спецназ там, про всяких национальных агентов смотрел, все они мне какими-то котятами казались, хм, я же Аристова знаю, куда там какие-то на хрен сериалы! Мне даже Митька по сравнению с ним показался… не салагой, а… м-м-м… Не знаю, короче, такой вот Аристов. Видеть надо. Какие-то пирожки взяли, Митька кофе попробовал, от меня мой стаканчик убрал подальше, пошёл за газировкой, а дядя Вадим мне говорит: - Рассказывай. Нет, не говорит, не предлагает, и не приказывает, а… во!
– велит. Бля, вот честное байкерское, я чуть по стойке смирно не вскочил! Рассказываю, Митька пришёл, чего-то поправляет, чего-то добавляет, чего-то… Ясно. Почему от этого Корженя сразу не сбежал, понимаю, почему его сразу не убил, понимаю, а почему Туманову поверил? Это же Дима, как же не верить! Всё. Держи ключи, ступай в машину, Илья, вот это кнопка сигнализации, эта двери открывает, а нам с Димой нужно пару звонков сделать. Я пошёл в Ягуар, и понял по дороге, что всё будет так, как должно быть, и что я хочу вырасти таким, как Аристов и как Митька…

– Да, тёть Варя, хорошо, да мы хорошо кушаем, - Митька хмыкает, гад.
– Да нет, говорю же, не болит… Ну, ругался, нормально… Да мы кушаем, блин, у нас же Попрыгун два дня будет… Ага, хорошо, будет сделано… ладно, до свиданья, тёть Варя.

– Всё? Дай-ка мне трубку, я позвоню Хохлу, как они там…

– Дима, да что ты, в самом деле, ну, зачем ты вернулся, я ж понимаю, надо было там остаться, подумаешь, - гипс у меня!

Митька смотрит на меня, крутит в руке трубку, потом качает головой, и кладёт трубку на телефон, - передумал звонить. Ничего, полезно, пускай дома посидит. А вот снукер я ему смотреть не дам, это же всё равно, что его дома нет, хотя мне и самому снукер в тему. И я тогда начинаю рассказывать Прыгуну, - вслух, медленно, - про Японию, про город Секи, про то, как я к Мастеру в гости напросился, и как он нас с Митькой чаем поил…