Чертоги демонов
Шрифт:
Яркая вспышка заставила на мгновение ослепнуть Миланье, а сам предмет вылетел из её рук, отбив по пути ладошку на правой руке. Что хуже, пламя опалило её левое предплечье, обожгло огнём.
Слегка одуревшая, застывшая от испуга с широко раскрытыми глазами, она словно в одно мгновение замёрзла. Её руки были всё так же согнуты, как когда она держала эту вещь. Прошло секунд пять, прежде чем ей вернулась способность изъяснять свои чувства и чувствовать боль.
И первое, что покинуло её губы, было:
– У-У-У-У-У-А-А-А-А-А-У-У-У-У-У-А-а-а-а-а-у-у-у-у-у-у-у-у-у…
Миланье
А пугаться было чего.
На правой руке два пальца согнуты так, как гнуться не должны. На левом предплечье вовсю шла кровь из раны, где, словно крюком, сорвало кожу. Миланье очумело смотрела на неё, наблюдая, как кровь стекает с руки бодрым потоком и капает на землю. Так много, что ей неожиданно стало холодно от ужаса, который захватил её - девочке казалось, что она умирает. Миланье трясло.
От такой раны она бы не умерла, но страх парализовал её, покалывал во всём теле, заставляя леденеть живот и отливать кровь от головы. Застывшая Миланье только и могла, что схватиться за руку и реветь, не понимая, что делать. Все её мысли просто вылетели из головы.
Она не могла успокоиться ни на мгновение. Ревела от страха и сковавшего её ужаса, полностью дезориентированная. Ревела несколько минут до тех пор, пока ей не вернулся слух.
Пока звон от хлопка не спал, дав возможность понять одну важную вещь.
Теперь на поляне она не одна.
Лёгкий скрип, какое-то жужжание, шипение и непонятный гул заставили Миланье смолкнуть в мгновение ока, как будто ей заткнули кляпом рот. Её губы превратили в очень тонкую полосочку, а глаза скосились вбок, словно пытаясь заглянуть за спину.
Увидеть то, чего увидеть она не хотела.
Он-ни п-п-пришли за мной?
Даже в собственных мыслях она заикалась.
Медленно, двигаясь, словно сломанная механическая игрушка, Миланье начала оборачиваться назад. Градус за градусом, пока её взгляд наконец не поймал металл. Если быть точнее, металлическую трубу, от которой разило теплом.
Меня поджарят, — испуганно подумала она. — Мамочка, меня хотят поджарить и съесть!
От трубы веяло чем-то схожим, как и от того предмета. Почему-то она была уверена, что лизни её и тоже почувствуешь кисловатый вкус металла.
Миланье продолжила поворачиваться и поняла, что это не просто металл – это металлическая нога. А потом она увидела вторую. Она не хотела поднимать взгляд, но всё же подняла, медленно, испуганно, затравленно. Будто бы её глаза жили сами по себе и на её отчаянные протесты не смотреть не реагировали.
Перед ней стоял огромный доспех. Огромнейший доспех, похожий на тот, что лежал на земле, однако, в отличие от того, относительно целый.
И одной из рук он тыкал в неё какой-то тёплой трубой, от которой так и разило смертью. Её смертью.
И Миланье сделала то, что первым пришло в её перепуганное сознание.
Она упала и притворилась мёртвой.
Ещё и
Глава 3
Солдат сидел внутри БПР-а и пытался понять, что за спектакль сейчас разыгрывается перед ним.
Он ожидал всё, что угодно – от ещё одной летающей хрени, похожей на птеродактиля, до какого-нибудь адского духа, убивающего визгом, который пришёл сожрать его душу.
В тот момент его руки напряжённо сдавливали джойстик, буквально став с ним одним целым. Сознанием он был уже не в кабине, а там, снаружи БПР-а, экран стал его глазами. Пилот боялся, но он был и очень возбуждён, словно азартный игрок, который поставил самую высокую в своей жизни ставку — саму жизнь. И был готов сыграть на неё. О да, он был готов разыграть эту партию. Как и много раз до этого, когда он не был пилотом – он был самим БПР-ом. Неотъемлемой частью его, где стирается граница между ним и машиной.
Под шлемом по лицу медленно стекали капельки пота. Палец нетерпеливо дрожал на кнопке огня, готовый вдавить её и выдать очередь.
Но… в итоге что он видит сейчас на экране перед собой?
Девочку-дьяволёнка, которая валяется перед ним на спине в позе звезды, словно нежась под солнцем на пляже, с высунутым языком, и притворяется мёртвой.
Это было настолько наигранно, насколько это было в принципе возможно, и солдат едва удержался, чтоб не сделать фэйспалм.
Его учили воевать, его учили выживать во враждебной местности, где даже трава может тебя убить. Его учили убивать кого-угодно и как угодно, учили ненавидеть врага всей душой и отбрасывать сомнения вместе с жалостью. Его учили много чему, но к такому точно не готовили.
Теперь он даже не знал, как реагировать.
Просто тупо уставился на притворяющуюся мёртвой девочку, которая так красноречиво играла это, что оно могло даже сойти за правду. Из разряда, когда это настолько абсурдно, что может быть вполне реально.
Казалось, что ничего его уже не сможет удивить, и на тебе – этот мир преподносит ещё один сюрприз. Насколько это опасный сюрприз, он, скорее всего, выяснит очень скоро. По его предчувствиям, этот поход ну никак не мог закончиться нормально. Начался за упокой, и закончился куда хуже.
Например, вылетит ещё одна тварь, похожая на птеродактиля, и ударит своей лапой, которая резала броню, которую не брали даже крупнокалиберные бронебойные пули. Умрёт так же быстро, как и пилот лежащего подле него БПР-а.
Однако кроме девочки-демона на поляне никого не появилось.
Шестерёнки медленно крутились в его голове, пытаясь создать план действий, что делать дальше.
Раньше ему не требовалось приказа или пояснений, потому что и так всё было ясно: увидел демона – убил демона, напал на тебя демон – убил демона, воюешь против демонов – убиваешь демонов. А учитывая то, что они всегда нападали на тебя, никогда не сдавались в плен и не просили пощады, всё шло как по маслу, и он сам знал, что делать. И в любой другой ситуации он бы выстрелил в неё, и двадцатимиллиметровая пуля не оставила бы от демонёнка ничего, кроме рожек и ножек. В прямом смысле этого слова.