Чертополох с окраины Уфы. Книга 1 (50-70-е годы)

Хазипова Фирдауса

Самая трудная «доля» от общения со мной досталась Ольге Кирилловне Зализняк. В пятом и шестом классе она была для меня единственным светлым лучом и сильной любовью. По форме мое отношение к ней напоминало типичное поведение фанатки с элементами папарацци (правда, такого понятия не было тогда в Союзе). А по сути – это была неодолимая тяга ребенка, лишенного материнской любви, к теплоте и нежности. Я буквально жила тем, что встречала-провожала ее, я не могла обходиться без нее ни минуты. Мир пустел, все теряло смысл, когда ее не было в школе. Эти ощущения были похожи на чувства детдомовского ребенка, который вдруг нашел свою мать, а она не хочет его признавать. Два раза ездила в г. Сумы (Украина), чтобы увидеть места,

где она росла. Сейчас, через много-много лет, я осознаю, что меня тянуло к ней. Очарование – да! Добрая материнская забота об учениках – да! Она хорошо одевалась – да! Особенно нравилось видеть ее в белом – белая одежда, белая сумка, темные очки. Все это казалось эталоном красоты. Жизнь этой семьи была совершенно другой, нежели у нас дома. Я с белой завистью отмечала, что, оказывается, соседи по коммуналке могут играть в шахматы, дружелюбно вести хозяйство. Что записываться в кружки девочки идут не одни, а с папой или мамой, что дети бывают на всевозможных мероприятиях – утренники, планетарий, театры, кино, что всей семьей они ходят в парк кататься на лыжах и санках. И на годы запомнилась картина: в освещенном окне Ольга Кирилловна наклоняется к детям, помогая в уроках или детских занятиях. На моих глазах разворачивалась жизнь нормальной семьи, мне же она казалась идеальной.

Из дневника пятиклассницы

25.11.64. Вечером после уроков я ждала Ольгу Кирилловну. На углу мы остановились, и я долго не решалась сказать ей об этом. «Ну, может, ты хочешь обнять меня?» – спросила она. «Нет, поцеловать». Она поцеловала меня в лобик (как она сама говорит), я ее – в щеку. Пошли на остановку, и ОК сказала, чтоб я не боялась говорить то, что думаю.

С этого дня я решила вести дневник.

Меня в классе считают немного не того, что я так тянусь к Ольге Кирилловне. Ну как это объяснить? Вот я вырасту большой и тоже, наверно, буду удивляться себе, потому что многое забуду.

Сколько себя помню, я все время живу с бабушкой. Мама в цветастом платье, веселая, мелькает где-то на заднем плане. Я редко ее вижу. Когда я училась классе во втором, они с отчимом, забрав Альбину, завербовались на Курильские острова. В Северо-Курильске незадолго до этого цунами смел с острова практически все население городка. И они поехали за длинным рублем. Оттуда приходили посылки с сумасшедше вкусным запахом копченой камбалы, рядышком прикладывались сушеные летучие рыбы, морские звезды, ракушки. После этого мама купила кооперативную двухкомнатную квартиру напротив стадиона «Строитель» и парка «Победа» (ныне парк нефтехимиков – Ф.Х). Поэтому мы с Альмиркой пошли учиться в школу № 85, я в четвертый, а она через год в первый. Здесь не так просторно и интересно, как на ул. Суворова. Но зато здесь парк, в котором танцевальная круглая площадка и парашютная вышка. Однажды я поднялась туда, но поскольку возраст был мал, меня отправили вниз пешком. Я испытала чувство облегчения: все же прыгать с вышки страшновато. Другое дело – прыгать с деревьев или с крыши нанайкиного дома в сугроб…

Еще мне нравится, что учительница с первого этажа – она уже на пенсии – часто организовывает концерты, и по праздникам мы выступаем прямо у подъезда. Но играть здесь негде. Дворы маленькие, кругом окна, газоны, нам не разрешают играть в мяч и негде побегать особо.

Сейчас мы опять с Альмиркой живем вдвоем. Ну как… Я имею в виду, что нанайка мотается на два дома, и мы живем на два дома. Но честно говоря, и там и тут жизнь у нас бестолковая, потому что родители опять завербовались, уже на остров Сахалин. И потом нанайка тоже часто уезжает в другие города, откуда привозит модные платки с люрексом и другие вещи и продает знакомым. В такие дни кто-нибудь взрослый живет с нами. Но часто мы остаемся вдвоем. Я умею варить суп – картошку кладешь в воду, добавляешь немного сливочного масла. И мы с Альмиркой

выживаем потихоньку.

15.03. 1965 года. По сравнению с 55-ой школой, которая располагалась в деревянном бараке, мне больше нравится школа № 85. Сюда мне приходится идти в противоположную сторону чуть больше километра: мимо частных домов, парочки двухэтажных желтых домов, потом начинается квартал пятиэтажных серых домов, переход через дорогу, затем дворами выходишь к светло-желтому четырехэтажному зданию школы. Это если с улицы Суворова. Школа большая, мне нравятся широкие солнечные коридоры, просторные классы.

Сегодня Наташка не пришла на дежурство. Я стала мыть полы одна. Ростик тоже ушел бы, но ему помешали Ира и Валя. Они гонялись за ним по классу, мешали мне. Зашла ОК и заставила Ростика поднимать парты…

27.04. На литературе я списывала у Наташки задачу, а она у меня пример. ОК заметила и спросила: «Что ты там пишешь? Каждый урок занимаешься чем-то своим» Она быстро подошла ко мне, взяла тетрадь и сказала, чтоб я подала дневник. Смотрю, в дневнике стоит 2 за поведение. Потом мы мыли парты и окна.

11.05. Вчера на последнем уроке нам делали уколы под лопатку. И сегодня в класс пришло очень мало человек. ОК удивилась, спросила, что это значит. А мальчишки, как дураки, хохочут. Генка говорит, что вчера нам сделали уколы. Кому? Мне и Шурке, больше никому. ОК с хитрецой спрашивает меня: «Ну что, болит?» Я ничего не сказала.

19.05. На уроке Ростик к моей ленте привязал тряпку. ОК заметила. Когда я отвязывала, я улыбалась и она тоже. А Харитонов (он сидит впереди меня) говорит, что я дурочка. Он вообще всегда привязывается ко мне. Наташка ему говорит: «Ну чё лезешь? Не над тобой же смеются». Звонок. Харитоша мне надавал, я заплакала. Вышла в коридор, встала у окна. Подошла Шурка, и мы начали болтать. Я забыла уже все. Вдруг к окну подошел Харитоша. Я испугалась и хотела уйти. Но ОК задержала меня: «Подожди. Пусть он перед тобой извинится»…

31.05. Я пришла в школу рано, и пошла встречать ОК на остановку автобуса. Я увидела ее в украинском платье с белой сумкой и в темных очках. Ну просто красавица. Я догнала ее и сказала, что бабушка уехала, и на собрание никто не придет. Она спросила, далеко ли она уехала. «За тридевять земель», – ответила я. Тут она взвилась: «Почему ты так грубо отвечаешь? Не полечу же я за твоей бабушкой». Ну что, я должна была признаться, что бабушка ездит за вещами в другие города и перепродает их?

Из дневника шестиклассницы

5.10. В сентябре мама вернулась с острова Сахалин с новым мужем и новой дочкой. Теперь нас четыре сестры. Новорожденная родилась с большими синими глазами. Я сразу стала называть ее Ольгой в честь Ольги Кирилловны. Так мы ее и называем все. Потом я узнала, что по метрике ее имя Рамиля. Отчим Самат остался на острове, а новый отчим Рифгат для меня чужой, непонятный, я не знаю, как его называть.

Теперь на Невского стало тесно. У нас здесь смежная двухкомнатная квартира. Мы с Альмиркой спим на полу, летом на балконе. Поэтому я чаще живу на Суворова. Там тоже не просторно, но темная, относительно просторная комната теперь для нас двоих с нанайкой.

Сегодня после уроков ждала ОК. Она вышла с двумя учительницами. Я иду за ними. Немного погодя, она оглянулась. Отстала от учителей, подошла ко мне и спросила: «Ты хочешь мне что-то сказать?» – «Нет». Она опять пошла с учителями.

Что особого я могу ей сказать? Мне просто хочется, чтоб она взяла меня за руку или приобняла за плечи.

17.11. Вечером ждала ОК, она проверяла тетради в учительской. Вот она вышла чуть не бегом. Я вышла ей навстречу. «Ты что, ненормальная, что ли? В осеннем пальто в такой мороз?» Идем по темной улице. «И что ты делала целый час?» Я молчу. «Ты ждала меня, чтобы идти и молчать?» – «Боюсь, надоем».