Чертов angel
Шрифт:
Последнее замечание на время остановило изыскания. Ирина бодро прошлепала к холодильнику и в испуге замерла. Там зеленело шевелящейся паутиной тело покойного сыра. И — больше ничего. Вспомнив про Нюсю, она было засомневалась, стоит ли сейчас напрашиваться в гости. Потом зло прихлопнула массивную дверь холодильника, впечатленная воспоминаниями гастрономических изысков Нюсиной кухни. Незаслуженно обделенный желудок отчаянно взвыл.
От волнения ее голова немного кружилась. Быть или не быть? Пожрать или поспать? Ирина взвесила все «за» и «против» и решилась. Большими глотками осушила стакан воды. Наспех приняла душ, надела самое миленькое нижнее белье. Вопреки здравому смыслу надушилась, почти уверенная в неправильности содеянного. Залпом
Спустя некоторое время из спальни донеслась отчаянная сдавленная ругань, сопровождаемая пронзительным бурчанием голодного желудка.
В это же самое время Нюся пригласила Кото прошвырнуться по магазинам, плотность которых на душу населения превышала в городке разумные пределы. Их развелось великое множество, примерно по одному на десяток жителей. Это если учитывать однодневных младенцев и стогодовых стариков.
Многочисленность торговых оазисов планомерно привела к вполне понятной проблеме. Владельцам, большей частью происходящим из бывших республик, приходилось извращаться по части привлечения внимания со стороны горожан, не ожидавших такого нашествия. На вывески, рожденные отчествами, типа «Михалыч», публика уже не клевала. Тем более что каждый мог удостовериться в полном отсутствии российского духа внутри заведения.
На рабочей окраине наибольшей популярностью пользовались громадные призывы заглянуть «На огонек» и «Уважаемый», так как перед ними красовались наспех сколоченные столики, подступы к которым были усыпаны раздавленными белыми пластиковыми стаканчиками.
Жгучие представители руководства данными благами цивилизации регулярно выглядывали из дверей, чтобы удостовериться в безудержном безобразии, которому ежедневно предавался простой трудовой люд. Показательно — именно «На огонек» и «Уважаемый» первыми додумались отпускать товар в кредит. Продавцы вели учет на простынях из оберточной бумаги, записывая суммы, пропитые загодя.
— Смотри, строчка уже закончилась! — предупреждали нерадивого завсегдатая.
— В среду — как штык, — задорно ответствовал должник, засовывая в карман куртки драгоценную поллитру. — А, давай мне еще вон тот пирожок с капустой! И пачку Петра. Черного!
Часто у столиков случались мероприятия батального свойства. Почему-то преимущественно с участием дам, одутловато-сизый фасон лиц которых не оставлял сомнений в их образе жизни. Мордобои жутко радовали хозяев магазинов. Все пять совладельцев тут же проявлялись поблизости, чтоб молча насладиться видом на принятие грязевых ванн.
Естественно, Нюся в такие заведения не заходила.
Невзирая на численность, все магазинчики страдали удручающе одинаковым ассортиментом. Глядя на традиционные волосатые куриные ноги в пластиковых ванночках, стыдливо прикрытых этикетками, на перемороженное до трухлявости мясо невиданных животных, позиционируемых как коровятину, на дурно пахнущих оскаленных селедок, атакуемых сочными мухами, Нюся почему-то вспомнила сумбурные годы перестройки, когда практически все горожане ринулись на импровизированные рынки продавать кто что горазд. Работали в бешеном темпе, норовя угнаться за судорогами инфляции, производили, перекупали, жульничали, но не опускались до лепки мясных деликатесов из сои. Тогда кулинарный бал правили ларьки, возведенные из чего бог послал.
Смена алчных чиновников сопровождалась закономерным изменением внешнего вида палаток, постепенно деградировавших в легион магазинов.
Кстати говоря, последнее архитектурное решение ларьков до сих пор плотным стадом скучало на пригородном участке какого-то особо рачительного хозяина, тщетно ожидающего бума на его сокровища. Пока трепещущие покупатели не осадили ларьковладельца слезными прошениями уступить им вожделенные торговые точки, он ажиотажно стаскивал на свободную часть
«Вот погодите, придет мой час, такой жор на эти машины будет, закачаетесь! — пророчески парировал он нападки легкомысленной молодежи. — Я — не вы. Я сам все починю и продам. Это же не хрен собачий, это — машины!»
До сей поры починка сводилась к перекладыванию куч металлолома из одного непроходимого угла в другой. Текли дни, годы, теперь кучи приобрели такой угрожающий вид, что отбили всякую охоту к ним прикасаться.
Впрочем, на любой части суши, где произрастает частный сектор, проживает не менее одного точно такого индивида. Обитель современных Плюшкиных трудно проглядеть хотя бы потому, что вместо гордого знамени скопидомов у них на крыше неизменно покосившегося сарая обязательно присутствует остов дохлой легковухи.
Размышления о высоких материях немного отвлекли Нюсю от дел житейских. Оттащив Кото от витрины с ломтями сыра, на которые он уставился, как цапля на лягушку, она сердито выговорила ему за невоспитанность.
— Мышь! Там из сыра торчит мышь! — оправдывал свое поведение Кото.
— Взрослый мальчик, а ведешь себя как детсадовец. — Нюся снисходительно улыбнулась. — Мышь — пластмассовая, сыр — тоже.
— Весь? — неподдельно удивился Кото. — А таракан заводной?
— И мухи с моторчиком. Не дури, пошли дальше, а то на нас уже смотрят.
Они лениво обследовали не обольстительные продуктовые прилавки, выбирая то, что казалось вкусным и не слишком просроченным. За этим увлекательным занятием у Кото обнаружились странные гастрономические пристрастия. В корзину летели яркие фрукты, нарядные баночки паштета, нарезки соевой ветчины, непременно спрятанные в упаковку с картиночками. В общем, вкусы Кото мало отличались от вкусов сороки, помешанной на обертках. А еще он оказался патологическим фанатом мороженого.
В Нюсе проснулся психолог, который посоветовал ей извлечь максимальную пользу от прогулки. Она решила проявить бдительность, чтоб понаблюдать за своим спутником. Пока он мало отличался от смирного выпускника лечебницы для душевнобольных, помешанного на новых впечатлениях. Немного наивный, но оптимистически настроенный. Гораздо интереснее дело обстояло со случайными прохожими. Лица, хмурые и скукоженные повседневными заботами, светлели и прояснялись при виде беззаботного Кото. Возможно, тут играла роль его непривычная внешность. Маленькая сморщенная старушка с довеском в виде жирной зловредной собачки рассеянно остановилась, чтоб получше разглядеть поедателя мороженого. Что для маленького городишки в принципе было нормой. Здесь любое новое лицо — повод для многочасового обсуждения на лавке перед домом. Но потом бабуля повела себя аномально. Она смутно оживилась, непроизвольно приблизилась к Кото и хватко вцепилась в его руку. Заподозрить странную старушку в сексуальном домогательстве было сложно, учитывая ее преклонный возраст.
Кото ласково улыбнулся и неожиданно вручил бабуле желтое рябое яблоко. Вынув его из Нюсиной сумки, прошептал что-то едва слышно на ухо. Догнал Нюсю и, как ни в чем не бывало, уставился на прилавок с конфетами.
Краем глаза Нюся видела, как старческая рука торопливо перекрестила их вслед. Хрипя от натуги, собачка захлебывалась лаем, задирая голову ввысь.
Девочка за прилавком повела себя иначе. Она ошеломленно оглядела Кото, обронив горсть мелочи. Монеты настырным звоном нарушили тишину магазина. На крепкой, как редька, рожице продавщицы громким лозунгом трепетал лозунг «ХОЧУ!». Никакого тебе благоговения. Попытка собрать с пола деньги привела к неожиданному результату. Спина продавщицы оголилась еще больше, показав всему миру большую часть не шибко эстетичной сметанного цвета попы.