Чертов ангел
Шрифт:
— Дорогой, ты такой затейник, — с придыханием пропела, протянув конечность к своему спутнику, — прими у меня сумку, и умоляю, в следующий раз свои эротические фантазии давай все же воплощать дома. Я понимаю конечно, твои проблемы. Но и меня пойми. — Синоптик заходил желваким, борясь с желанием меня отпинать.
Не может он без зрителей, — заговорщически прошептала я, обращаясь к застывшим на месте амбалам, ждущих с восторгом дальнейшего развития событий, — прям беда. Богатый, красивый, а вот в этом отношении наказал бог моего Антошеньку.
У Синоптика дернулся глаз. Он схватил меня за шкирку и наконец
— Я тебя убью, — прошептал мне в ухо, и так скрипнул зубами, что я чуть не оглохла, ей богу.
— У тебя глисты похоже. Люди зубами скрипят, когда в них паразиты живут. Проверился бы, а то ребенка еще наградишь, — как ни в чем не бывало скаазала я, направляясь ко воду в казино, украшенному уродскими, псевдо — историческими коллонами, в стиле расцвета древнего Рима и поддерживающими кичозный балкон, голожопыми атлантами.
— Что ты таскаекшь в своей торбе? — зло спросил Погодский, — кирпичи?
— Гранаты, — честно ответила я, — ну и так, по мелочи.
— РГД? — хохотнул этот дурачок, явно мне не поверив
— Нет, обычные лимонки. Дрянь конечно, но на безрыбьи, как говорится…
— Ну — ну, — пробухтел он мне вслед, но я уже не слышала.
Я вдыхала полной грудью запах, который уже начала забывать. Голова закружилась от острого, болезненного желания. Желания игры. Я наслаждалась. Дорогой ресторан пах так же, как и все остальные гнезда игрового порока. Вы замечали, что каждое учереждение имеет свой запах? Будь то школа, отделение полиции, налоговая, и иже с ними. Все имеет свой неповторимый аромат. Все одинаково можно отличить едва втянув носом воздух в этом заведении. И не важно где находится, ну пусть, школа. Они все пахнут одинаково. Вот и сейчас меня обмануть вывеской общепита не получилось бы.
Казино пахнет потом, разочарованием, радостью, горем, праздником, безысходностью, страхом — человеческими эмоциями, пережитыми здесь.
— Господин Погодский, вас ждут, — возле нас возник метродотель и с опаской уставился на мою сумочку в руках Антона.
— Ой, дорогой, я совсем забыла про ридикюль, — пропела я, лучезарно улыбаясь. Выхватила из рук кавалера торбу, молясь всем богам, чтобы нас проверять не стали. Вот уж сюрпризец бы ждал моего спутника. — Спасибо Вам, вы душка, — послала воздушный поцелуй расплывшемуся в масленой улыбочке дядьку. — Если Антоша выиграет, вы получите хорошие чаевые. Хотя нет, солнышко, отблагодари нашего доброго ангела сейчас.
Фух. Дядька отвлекся от моей сумки, Погодский снова заскрипел зубами. Эдак он без премоляров скоро останется. Надо бы сбавить обороты.
Довольный халдей проводил нас по длинному коридору к неприметной двери, скрытой в недрах шикарного трактира. За ней шла игра. Я ухмыльнулась, расправила плечи и шагнула в свой мир.
Глава 17
Выглядеть глупо и при этом не казаться полной идиоткой — это я вам скажу великий дар. Я стояла в полумраке игральной залы, рассматривая компашку, собравшуюся за столом покрытым зеленым сукном и чувствовала, как по позвоночнику ползут «ледяные змеи». В спину мне громко сопел Синоптик, и, что — то мне подсказывало, что он нервничает.
Лично мне показалось, что я попала на бал к Воланду. Больно уж рожи, у «высокосветскийх денди» сидящих вокруг «ломберного стола»,
— Добрый вечер, господа! — мой идиотски — жизнерадостный голос прозвучал в тишине, как удар гонга — так же нуместно и противно.
— И тебе не хворать, — хмыкнул холеный толстяк, на которого я сразу обратила внимание. Нервные пальцы «болтуна» ласкали стандартную колоду. Погодский подтолкнул меня в спину, к стулу стоящему по правую руку от какого — то жуткого задрота, дергающего себя за, порядком уже поредевшую, бороденку и безумно блестящего глазами. Как я успела заметить, катал в игре было двое. Вышеупомянутый толстопуз, и нервный, похожий на крысеныша «вертля».
— Анфиса, садись, — рыкнул Синоптик, и подвинул стул, заехав мягким сиденьем мне под коленки. Я не удержалась и плюхнудась на сиденье, отнюдь не грациозно. Ну, ничего, я ему этот позор тоже припомню. Сам Антон уселся рядом и напряженно уставился на что — то за спиной «борова». Я проследила его взгляд, и увидела небольшой кейс, лежащий на столике у стены.
— И ты здравствуй, Синоптик. Не ожидал, что ты рискнешь сюда явиться. Слабоумие и отвага? Или ты просто решил познакомить нас со своей новой курочкой?
— Где курочка? — завертела я головой, чем очень порадовала тостяка. Десяток подбородков заколыхался от беззвучного смеха, что в общем то выглядело очень даже внушительно. Я аж замерла от восторга.
— Слон, ты знаешь зачем я пришел, — в голосе Погодского я не услышала и тени страха. — Я не люблю бегать от проблем. Отзови своих шавок и разберемся.
— Отдай мне мое, и бабу, которую ты увел из под носа у Аллесгута. И разойдемся бортами, — хмыкнул Слон. К слову сказать, погоняло ему очень шло. Я напряглась. Баба это я. Зачем, интересно, им так приспичило заиметь меня в качестве трофея? С другой стороны, значит грим я сделала очешуенный — меня не узнали. Только сейчас я обратила внимание на противного блондинчика, появившегося за спиной толстопузого каталы, который по всей видимости и был тут главным. Аллесгут уставился на меня водянистыми глазенками, но тут же потерял интерес, явно меня не признав.
— Давненько не брала я в руки шашек, — пропела я капризным голоском, не сводя глаз с рук Слона, играющего со «стирами», как фокусник — иллюзионист. Карты танцевали в его пальцах, словно заколдованные.
«У тебя слишком маленькие руки» — зазвучал в моей голове голос отца. Я вздрогнула, не в силах отвести взгляда от шаффла противника. Сильного противника. Сарделькообразные пальцы лишь на долю секунды задерживались на мелькающих, словно в каллейдоскопе рубашках карт, считывая крап, который мог почувствовать лишь ухмыляющийся катала.
— Детка, тут игра. Мы не играем на щелбаны, — хихикнул «крысеныш» и его пальцы побежали по моему бедру. Я с трудом сдержалась, чтобы не вырубить его ударом локтя, диспозиция была как раз для этого приема.
— Убери от нее свои поганые грабли, — прорычал Синоптик. — Так что, Слон?
— Играем. Выиграешь — твоя взяла. Проиграешь — прости, отсюда не уйдешь.
— удваиваю ставку, — ухмыльнулся Погодский. — Ты знаешь зачем я пришел. Баба, против документов. Я ставлю эту курицу, — показал он на меня глазами. Я аж поперхнулась. Глаза борова нехорошо загорелись.