Чертов герой
Шрифт:
Кого-то из них он узнал. Здесь был Алькатрас по кличке «Панда» с родимыми пятнами вокруг глаз, и этот парень Лукас – хитрый гад, который выменял у ныне покойного Трейси Смита банку фасоли на, вероятно, самый тупой штык в галактике. Может, это какой-то мудреный розыгрыш по случаю Дня Альянса? – подумал Мэл. Розыгрыш, который начинается с суровых испытаний, а заканчивается встречей товарищей по оружию. Если так, то испытания несколько отдают садизмом, но ведь всё хорошо, что хорошо кончается, правда?
– Привет, «бурые мундиры», – радостно крикнул он.
Когда эхо его приветствия смолкло, крики прекратились. Сейчас можно было бы услышать даже звон
Мэл вдруг понял, что все уставились на него, но никто ему не улыбается и не подмигивает по-дружески. Он проглотил остальные добрые слова, которые собирался произнести. Он почувствовал на себе силу их взглядов; переполнявшие их гнев и ненависть озадачили его. Чем он заслужил подобный прием?
Он заметил, что в противоположной части пещеры стоит деревянная платформа, а рядом с ней что-то похожее на буровую вышку, только уменьшенную в десять раз. Мэл решил, что это остатки буровой установки, которую могли использовать шахтеры. Она выглядела старой. Когда-то кто-то искал здесь полезные ископаемые, а затем вернулся домой с пустыми руками – несомненно, вложив средства в это предприятие и обанкротившись. Этим можно было объяснить брошенное оборудование. Тратить еще больше денег на шахту не было никакого смысла.
Самая верхняя платформа установки находилась футах в шести от пола. С ее ограждения свисал хорошо знакомый желто-зеленый флаг сторонников независимости. Раньше этот символ поднял бы настроение Мэлу, подбодрил бы его, сообщил ему, что он в кругу друзей. Теперь он уже не был настолько в этом уверен.
Толпа начала что-то скандировать – сначала тихо и разрозненно, а затем крики быстро набрали громкость в закрытом пространстве, что причинили боль его ушам – и ранили его чувства.
– Пре-да-тель! Пре-да-тель!
Мэл недоверчиво заморгал. Они кричали ему.
– Тихо! – загремел чей-то голос. – Успокойтесь, все!
«Бурые» немедленно умолкли и повернулись к платформе, на которой показался какой-то человек. У Мэла упала челюсть: этого человека он знал.
– Привет, Мэл. Добро пожаловать на свою смерть, – сказал Тоби Финн.
16
Планета Тень, давным-давно
Их называли «Четверо амигос». Об их подвигах слагали легенды – по крайней мере, их сверстники, а вот обитатели Семи Сосен, их родного города, и большинства окружающих селений, считали их сорвиголовами и обузой. Они пили. Попадали в передряги. Снова пили. Иногда у них бывали нелады с законом. Тогда они пили еще больше. Но, в общем, это были добросердечные подростки, которые любили немного поозорничать и плевали на последствия.
Самым младшим из них был Тобиас Финн. Друзья называли его «Тоби». Тоби был покладистым и соглашался практически со всем, что они предлагали, радуясь уже тому, что трое приняли его в свою компанию. Остальные иногда этим пользовались. Например, в тот раз, когда они убедили его в том, что лысые мужчины нравятся девушкам, и уговорили его сбрить все волосы на своем теле. Или в тот раз, когда они сказали, что Тоби слабo украсть семиконечную звезду прямо с лацкана шерифа Банди. За это Тоби провел ночь в тюрьме и заплатил крупный штраф.
Одним из них был Джейми Эдер. Он был самым старшим и поэтому считал себя их лидером. Обычно именно Джейми придумывал разные безумства, а другие либо соглашались их провернуть, либо нет, в зависимости от того, сколько они уже выпили и насколько беспечными они себя ощущали. Джейми, умный парнишка, смог бы хорошо
Одной из них была Джинни, сестра Джейми – красавица с длинными пепельными волосами и симпатичным вздернутым носиком с россыпью веснушек, похожей на карту неизведанной звездной системы. Джинни была даже умнее, чем ее брат – если говорить о школьной успеваемости, – но при этом столь же необузданной, как и он. Джейми и Джинни, два необъезженных мустанга, которых невозможно укротить, приводили своих родителей в отчаяние. Мама и папа Эдеры мечтали, чтобы их потомки хоть чего-нибудь добились – возможно, покинули бы Тень, где возможности для карьеры, честно говоря, были ограничены, и переселились бы на одну из планет Ядра. Здесь, в этой глуши, на краю системы Джорджия, не было ничего, кроме ферм и ранчо, что неплохо само по себе, но могло не вполне подходить для людей умных и ненавидящих скуку. Существовали другие планеты, где юноша или девушка с высокими оценками и правильным настроем могли разбогатеть – и, быть может, отправить часть своих богатств домой, родителям.
Четвертым «амиго» был длинноволосый и чертовски самоуверенный красавчик. Ему едва исполнилось двадцать лет, но искорка в его глазах и самоуверенная ухмылка уже разбили сердца бесчисленному множеству женщин – и проложили ему путь в их постель. Не один раз – на самом деле, гораздо больше, чем один раз – этого неисправимого Ромео прогонял из комнаты какой-нибудь девушки ее разгневанный отец с дробовиком в руках. Доказательством тому могли служить многочисленные шрамы от дробин на его ягодицах.
Его звали Малькольм Рейнольдс, но он предпочитал имя «Мэл».
Отец Мэла давно умер, и фамильным ранчо, а также сорока работниками, управляла его мать. У нее было морщинистое, истощенное лицо человека, который если и не процветает, то по крайней мере выживает, несмотря на постоянно тяжелые условия. Ее глаза вечно щурились от постоянного вглядывания в прерии Тени. Время от времени она просила своего сына подковать лошадей, заклеймить скот, перегнать стадо, вспахать поле и так далее – и он ей помогал, но она понимала, что на него нельзя рассчитывать. И чем дальше, тем менее надежным он становился. Его занимало совсем другое – девушки и проказы. Казалось, что эта планета слишком мала для него; она не могла его удержать, и ноги сами тянули его в путь. Миссис Рейнольдс невольно думала о том, что успех ждет его где-то еще – в другой точке галактики. Ей очень не нравилась мысль о том, что он покинет Тень, но она знала, что рано или поздно этот день настанет. Вопрос заключался лишь в том, как скоро это произойдет.
Тем временем похождения «Четырех амигос» становились всё более скандальными. Кульминации их карьера достигла одним особенно жарким и пыльным летом, когда Мортимер Понтичелли угнал несколько голов скота с земель Хендриксонов и отвел в свой корраль. Понтичелли даже решил стереть с коров чужое клеймо с помощью дермальных заживителей и заменить их своим собственным.
Это было чистой воды воровство, и все знали, что он виновен, однако доказательств не было – по крайней мере, с точки зрения шерифа Банди. К тому же Морт Понтичелли и шериф Банди были закадычными приятелями – более того, Банди женился на одной из многочисленных дочек старого хрыча, – поэтому мысль о следствии – не говоря уж о судебном процессе – казалась смехотворной.