Чертова Мельница
Шрифт:
Не в силах еще раз взглянуть на женщин, он опустил голову и двинулся чащобой, тихонечко подвывая от бессильной ненависти и лютой тоски.
…Сварог вынырнул из тяжелого, неспокойного сна, ощутив натуральное удушье — шею словно петлей стиснуло, но это не человеческие руки и уж тем более не звериные лапы, никто на него не навалился, не держит…
Машинально, еще не открыв глаз, он поднял руки к горлу, что есть силы рванул душившее, лопнувшее с треском — ага, мелькнуло в сознании, платок с деньгами — отбросил, вздохнул жадно, полной грудью…
И теперь только сообразил, что проделал это человеческими
Голое человеческое тело. Задницу чувствительно покалывала сухая хвоя, чего во сне не бывает. Чтобы убедиться окончательно, Сварог встал на ноги в темноте, а когда человеческие глаза к ней привыкли, положил обе руки на толстый ствол ближайшей сосны. Твердый, шершавый, реальный, ладони враз перепачкались в липкой смоле…
Выскочив на небольшую полянку, он пустился в дикий пляс, высоко вскидывая коленки, нелепо махая руками, подпрыгивая. Радость в сознании не умещалась. Справа зашумели кусты — это, судя по звукам, в панике улепетывала какая-то мелкая ночная животинка.
Широко раскинув руки, поворачиваясь вправо-влево, Сварог затянул во всю глотку:
— Кто он, в юном блеске, в ореоле дерзком Храбрецааааааа?Потом перед глазами у него встала поляна, и он замолк, опустил руки. Он и не пытался догадаться, почему все произошло именно так, само собой, среди ночи. Никогда не изучал магию, не то что всерьез, а даже и поверхностно, пользовался готовыми заклинаниями, подобно посетителю ресторана, понятия не имеющему, как приготовить бифштекс — время от времени болтал со знающими людьми. Кто-то говорил, то ли Грельфи, то ли Бони, что иные заклинания могут сами по себе ослабевать, спадать, как падает порвавшееся ожерелье… И черт с ней, с теорией. Заклятье само собой свалилось, и ладно… Времени терять не стоит. Тем более что ночная лесная прохлада стала пробирать не на шутку — густой собачьей шерсти больше не было.
Точнее, осталась, но уже не при нем — почувствовав босой ступней мягкое, он наклонился, поднял клок шерсти, ею все вокруг усыпано. Вот, значит, как это выглядит, шерсть осталась, но вся осыпалась… Где-то он и про такое слыхивал… да нет, читал в прошлой жизни…
Не теряя времени, сосредоточенно и методично Сварог занялся делом. Извлек из воздуха носки и подштанники, натянул, взялся за рубашку… Кто бы мог подумать, что столь дикую радость, едва ли не оргазм, может вызвать простое надевание рубашки и натягивание сапог…
И пары минут не прошло, как он оказался одетым в дворянское платье, в бадагаре на голове, при мече и паре заткнутых за пояс пистолетов. Теперь хоть каталаунский тигр нагрянь…
Усевшись на поваленное дерево, он жадно выкурил две сигареты подряд, сгоряча выхватил из воздуха и третью, но это оказалось чересчур, и он затоптал сапогом едва зажженную.
Посмотрев на звезды, встал и уверенно направился на восход. Планов менять не собирался: до гланской границы совсем близко, тем более что явиться туда предстоит в человеческом облике. Пограничники могут и не знать его в лицо, но все равно, будет гораздо легче… Лиг двадцать осталось, пустяк, а если
Вспомнив карту, он забрал чуточку левее и вскоре оказался на вершине гребня. Вниз спускался очень длинный и пологий откос, и далеко впереди, правее, на земле словно бы мерцала колышущаяся красноватая звездочка — костер, конечно. Вот она, деревня…
Сварог стал спускаться по склону, мурлыча под нос печальную балладу «Воспоминания монаха».
Ах, как дни романтикой звенели на мою беду… Вы, красавица, любить умели — два часа в году.Он ничего не мог с собой поделать, несмотря на недавние горестные события — откровенная радость от возвращения в человеческий облик оказалась слишком сильна.
Что за глупость — странствия-изгнанья… на ледышку пламя променяв, я уже не оглянусь на ржанье вашего высокого коня. Кто там у вас нынче на примете? С кем вы — без любви и теплоты? Вы, наверно, лучшая на свете — стерва из мечты…Еще издали, с превеликой радостью применив и ночное зрение, и «подзорную трубу», он рассмотрел лошадей на лугу — несколько лениво пощипывали траву, но большинство спали стоя. У костра трое мальчишек — чепуха…
Подойдя совсем близко, он высмотрел гнедого жеребца — как подсказывало фамильное чутье Гэйров-лошадников, ходившего не в упряжи, а под селом. Должно быть, принадлежит какому-нибудь справному охотнику, их тут хватает…
Сварог направился прямо к облюбованному коню. От костра, еще издали захлебываясь лаем, примчались два здоровенных кудлатых пса, заметались перед ним, припадая на передние лапы, рыча. Вынув меч, Сварог небрежно отмахнулся клинком. Псы попались сообразительные и наброситься не пытались, хотя шуму производили немало.
От костра уже бежали, подняв рассыпающие снопы искр факелы. Сварог спокойно ждал. Наконец колышущийся свет факелов упал на него, осветив заодно и лица мальчишек — азартные, не особенно и испуганные. Один натянул рогатку, целясь в Сварога, похоже, серебряной монеткой.
— Уши надеру, отрок, — добродушно сказал Сварог. — Ну какой я оборотень? Будь я оборотень, ваши собачки давно бы убежали, поджав хвосты под задницу… Собак отзовите, сорванцы.
— Что вам нужно, лаур? — настороженно откликнулся один, видимо, вожак или заводила. — Пестряй, Беляк, назад! Если вам в деревню, нужно пойти во-он туда, увидите тропу — и уж по ней прямо до деревни, не заблудитесь…
— Да нет, — сказал Сварог. — Мне конь нужен. Вот этот. До зарезу нужен, так уж сложилось…
Он бросил меч в ножны, присел на корточки и принялся привычно распутывать передние ноги гнедого. Тот стоял спокойно, усмиренный теми же приговорками Гэйров.
Мальчишки топтались на месте, растерянно переглядываясь — а что им еще оставалось?
— Благородный лаур… — растерянно протянул тот, заводила. — Вы уж будьте так любезны, не безобразьте…
— Это получается чистое конокрадство, а за такое и благородному по закону причитается…