Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински
Шрифт:
Но не успели ребята разбрестись по дому, изучая новые пространства, как Марат внезапно побледнел и, хватаясь за грудь, мешком осел на пол.
– Что такое? В чем дело? Марат, ты меня слышишь?
Молодой лесник мотнул головой, приходя в себя. Его взгляд сфокусировался на лице Леси, тревожном, обеспокоенном.
– Ариадна, – просипел он. И – за считанные мгновения – обернулся волком. Громадным, в холке чуть ли не выше человека. Леся отшатнулась – зверь подобрался, прыгнул и в два счета исчез из поля зрения. Лишь треск и скрип повисшей на одной петле двери свидетельствовал о том, что выбрался волк никаким не волшебным
Приятели переглянулись. В момент прыжка зверя они, все трое, прыснули в разные углы комнаты и там сидели на задах, хлопая глазами.
– С Ариадной беда, – сипло проговорила Зоя, первой обретя голос.
– Марат помчался её спасать, – в тон ей пробормотала Леся.
– И, конечно же, они вдвоем не справятся, – насмешливо фыркнул Николка. – Давайте догонять, вдруг действительно помощь понадобится. – Потом огляделся и покачал головой. – Все лучше, чем прятаться в доме, в котором напрочь выбита дверь.
Конечно, можно оправдать ребят молодостью. Ей свойственна поспешность и импульсивность. А ещё – неуместный романтизм, который погубил во цвете лет бесчисленное множество юношей и девушек.
Вот и получилось так, что Леся, ясно осознавая явное превосходство скорости молодого сильного зверя над их возможностями, всё-таки отправилась вдогонку другу. Иначе кем она себя почувствует в случае беды?
Но, увы, сказать гораздо легче, чем исполнить. Прошло немало времени, прежде чем Зоя просто смогла определить, в какую сторону бросился волк.
– Ты уверена, что он прошел здесь? – зябко кутаясь в плащ, в сотый раз переспросила Леся. Николка только возвел очи горе.
– Да, уверена, – в сотый же раз ответила юная ведьма. – У Марата очень характерный след.
Постепенно теплый осенний день неумолимо скатывался к промозглому осеннему вечеру, а там и до откровенно холодной осенней ночи недалеко. Ребята не предполагали, что их путь выведет за пределы деревни и займет так много времени. Возвращаться глупо и совестно – вдруг и правда помощь понадобится? Путешествие оказалось не из легких, идти пришлось быстро, привал сделали только один, когда уже терпеть голод не было сил. Зоя и Леся нашли немного поздних ягод и орехов, коими друзья и закусили, и потрусили дальше.
Солнце постепенно скатывалось все ниже, и становилось понятно, что сегодня волка не нагнать – слишком уж он резво припустил к своей невесте, как будто осой в мягкое место ужаленный. Тут же возник и вопрос: а куда это ту самую невесту понесло на ночь глядя? Или, действительно, случилось что непоправимое?
Леся вздохнула слегка печально. Ей грустно видеть, как человек, в которого она влюблена, погружается в чувства, в отношения с другой девушкой. Как он беспокоится, думает о ней. И знать, что чувства взаимны, ведь точно такие же пламенеющие огоньки настоящей любви отчетливо виделись и в глазах ведьмы. Да, это действительно любовь, пусть она и началась с колдовства. Но Леся нет-нет, да и представляла себя на месте Ариадны, думала – с ней ему наверняка пришлось бы легче, к тому же знакомы они давно, и ладят хорошо… Алексия стала бы для него замечательной, заботливой женой и ласковой, любящей матерью их детям. Не случилось бы этой инквизиции, погони и голодовки. Но не было бы в её жизни и Николки, и Зои – такой, какой она стала теперь – верной подругой.
«К лучшему все,
Только сейчас, девушка четко осознала, что не хотела ничего исправлять. Марат всегда будет другом ей, близким человеком, к которому всегда можно прийти за помощью и её незамедлительно получить. Но кто знает – сохранились бы такие отношения между ними надолго, будь они связаны узами брака? Это же совсем другое дело, нежели дружба. И пусть Леся этого никогда не узнает, нельзя портить своими неуместными эмоциями то, что есть между ними сейчас.
– Пора делать привал, – деловито сообщила Зоя. Она, пожалуй, единственная была приучена к кочевой жизни, и в сложившейся ситуации маленькая танцовщица оказалась учёнее и Леси, и Николки вместе взятых. – Скоро совсем стемнеет, мы и дороги под ногами не увидим. Заблудимся ещё.
Леся согласно вздохнула и поморщилась неловко, услышав возмущенное бурчание собственного пустого желудка.
Костерок быстро прогорал. Запасы сушняка, собранного про запас, таяли на глазах, а идти в лес не хотелось никому. Страшно, холодно и ни черта не видно – что там можно собрать, кроме царапин и простуды?
Зоя, свернувшись комочком, уже спала, завернутая в Николкину куртку, под боком у Леси. Сама девушка чувствовала, что заснет нескоро – мешал голод и настырные тычки проснувшейся совести. Николка же пытался держать глаза открытыми из солидарности к Лесиному бдению, но то и дело клевал носом. В очередной раз встряхнувшись, парень подкормил прожорливый костерок парой внушительных сучьев и бросил взгляд на Лесю.
– Спи, – шепотом посоветовала девушка. – Я посторожу.
– Да ладно, что-то не хочется, – неубедительно отговорился Николка. – Я привык ночевать на природе в палатке и теплом спальнике, а так… Беспокойно становится.
– А как ты успел привыкнуть к таким ночевкам? Ты путешественник?
– Да нет, ты что. Так, выбираюсь с друзьями и приятелями летом, просто отдохнуть на свежем воздухе. Раньше очень часто получалось выбираться, вот и привык. Речка, много мяса, пиво рекой. Песни у костра…
Николка говорил чуть слышно, чтобы не потревожить тишину задремавшего леса. Он рассказывал истории одну за другой, иногда странные, непонятные, а иногда – очень даже знакомые, ведь люди, они людьми и остаются, вне зависимости от времени и мира, в котором живут.
Истории о каникулах, вылазках и студенческих посиделках за вином с друзьями. О том, как кто-то, напившись, полез не в ту палатку и протрезвел от звонкой затрещины. Как, побезобразничав в городском фонтане, уносили ноги от суровых стражей порядка: петляли по улочкам, теряя друг друга и с хохотом сталкиваясь меж собой. Как ходили в районный клуб за простыми радостями – познакомиться с девчонками, выпить и подраться. Как защищали друзей в уличных потасовках, когда определить, кто кому нахамил, уже нереально, но спускать на тормозах обиду (чью обиду – непонятно!) как-то не по-мужски.