Чертовар
Шрифт:
— Извольте, ваше величество… Для умножения скорости распространения слухов есть предложение использовать всероссийскую сеть трактиров ресторанного типа «Доминик». Однако же к владельцу сети, господину Долметчеру, пока что осмелиться обратиться не осмеливались…
Царь помрачнел.
— И не надо. Так мы все общественное питание угробим. Белуга с хреном в горло никому не полезет под твою… Якиманку. Ты сам представь, а? Дают тебе порцию белуги — и к ней эту… жареную. Да ты ж сблюешь, крокодил синемундирный! Давай иначе: есть у нас сеть нелегальной торговли?
— Ну, наркотики есть, новодельные
— Шел бы ты с наркотиками, а? Какому наркоману дело есть до сплетен? Ему доза нужна — всего-то. А вот с молясинными лавками, наверное, самое то. Там не продают, там меняют, шапку ломают по полдня — ты мне молясину уступи, я тебе денег на нее наменяю, только не так много, как просишь. Вот тут и пустить им за чаем, за наливкой слух — мол, царь группу писателей наказал псевдонимом — Якиманка, а значение у этих слов знаете какое? Тут и смех в кулак, и мена полегче… Ишь ты, глядишь, и пригодится она, жареная… И кто ж ее, болезную, жарил-то, время впустую тратил… Прочие сплетни давай, не говори, что больше нет.
Ивнинг подал еще одну распечатку, чем дальше углублялся в нее император, тем большая скука наползала на его лицо.
— Про повышение цен на золото и меха — это ты кончай, обычная советская брехня, не поверит никто, потому как правда. Вот налог на шампиньоны — это давно пора, нерусские они грибы, нужно им укорот сделать — пусть люди русскими грибами питаются. Налог… Национально-несоответственный, для лиц нетрадиционной религиозной ориентации… Хотя это еще тоже вводить рано. Налог на кавелирование — даже и думать забудь. Всю империю один дурак, глядишь, обвалит… И вообще — хватит про налоги. Запускай что попроще. Ну, астероид готовится к мягкой посадке по-тунгусски, только город еще не выбрал, еще доказано, что Чарльз Дарвин от обезьяны произошел, под Парижем Нострадамус воскрес, в Патагонии у лошадей речевой аппарат обнаружен, на Брянщине курица двух поросят ощенила, и оба — зубастые… Ты мне только наблюй на стол, сам в Якиманку поплывешь!
Письменной визы на проекте утвержденных слухов и сплетен Ивнинг не дождался, да и не ждал он ее: царь ставил автографы очень неохотно, особенно после того, как из Лондона пришел достоверный слух о том, что таковыми там кто-то приторговывает. И не зря: в мире нынче осталось только три империи, Японская, Гренландская и Российская; до превращения Соединенных Штатов в империю коллекционеры ждать не хотели, да и с обычным, присущим западному, а также восточному человеку позитивизмом предполагая, что это дело еще не решенное и то ли будет оно, то ли нет. Эх, почитали бы они бюллетени предикторов — они б на автозаправку к Бриджесу-Браганце в очереди стояли от Нового Орлеана.
Царь остался один. И вновь стена кабинета стала прозрачной — причем другая, — кажется, она вообще исчезла. Из-за нее, словно через порог, в кабинет вошел невзрачный человек в более чем странной форме: то ли в военной, то ли в шутовской. Человек был не молод, но никак не стар, он остановился у кресла, — явно чего-то ждал.
— Садитесь, поручик, — со вздохом сказал император.
— Поручение исполнено, ваше императорское величество.
— Так давай сюда.
Гость вынул из кармана стопку квадратных
— Поручик, почему так мало? Им что, жалко?
— Простите, государь, но я всего лишь… поручик. Не могу же я доложить на весь Большой театр, кому пойдут эти струны. Мастерские работают медленно.
Царь нехотя прибрал струны в стол.
— На каком же основании, дорогой мой шут, вы заказали им струны?
— Известно на каком — на столе. Написал заявку, расплатился и получил.
— Все-то вы, друг мой, шутите…
— Хорош я был бы шут, если б не шутил.
— Не смешно как-то…
— Поручитесь ли вы, государь, за голову поручика, который начнет в вашем присутствии шутить смешно? Шут-порученец — это ли не шутовской конец карьеры поручика… Молчу, молчу. Имени лишен, помню.
— Ладно, мне все равно этих не хватит. Когда следующие изготовят?
— А шут их знает…
Царь начал багроветь.
— Все равно мало. Вас, поручик, только за кандалами посылать…
— За поручами? Своеобразное было бы поручение…
— А ну пошел вон!
Царь снова остался один. Не смешной шут был его наказанием, но такого шута предсказали ему в разное время три предиктора. Лучше в таких случаях не сопротивляться. Да и нужен кто-то для мелких деликатных поручений… Поручик для поручений… Тьфу ты. Теперь до ночи не отвяжется. В «Гатчину» съездить, что ли? Так и там портрет неизвестного поручика висит.
Царь вспомнил, что у него есть еще и семейная жизнь. Как раз нынче полагалось произвести цесаревича в поручики Преображенского полка…
Тьфу!
Пусть подождет до завтра. Или до будущего года.
В крайнем случае — до следующего тома.
До следующего, словом, Бедлама.
23
Вот почему мы пришли в это место, и вот почему это место находится здесь.
Такое зрелище можно было подсмотреть лишь раз в год, но никому в здравом уме не захотелось бы видеть это дважды. Малой скоростью, на ручных каталках, свозили мастера Богданова чертоварного цеха к главной веранде накопленный за год работы новый мебельный гарнитур — подарок их сиятельству графу Сувору Васильевичу Палинскому, постоянно проживающему в Уральских горах. Кресла из чертова рога, канделябры с натуральными клювами, надкаминные доски в подлинной чешуе, с цельными головами чертей посередке и прочее — все придирчиво осматривалось, вносилось в список, а затем перегружалось в мешки, которые предусмотрительно расставили возле веранды дюжие офени. Им-то и предстояло тащить подарок вдоль Камаринской дороги, в Киммерию, а там передать доверенным лицам на острове Елисеево поле, которые брали дальнейшую доставку на себя. Эта доставка тоже была не простой: гарнитуру предстояло взмыть на два километра под облака. Да еще неизвестно — понравится ли графу гарнитур. Подарок делался как бы бесплатно. Но многие и очень многим были графу обязаны, да и он был еще не прочь с высот Урала послужить на благо любимой отчизны.