Чертовка
Шрифт:
Но около двухсот лет назад в этом роду на свет появился человек несравненной жестокости – Жан Бретонский.
Он изнасиловал и убил единственную дочь своей соседки, овдовевшей знатной женщины. Не остановившись на этом злодеянии, он изнасиловал и мать своей юной жертвы.
Однако эта женщина выжила и наложила на род Жана Бретонского могущественное проклятие. С этого времени все мужчины в этом роду потеряли способность к продолжению рода. На их сластолюбии это нисколько не сказалось, но дети у них рождаться перестали. Женщины этого рода тоже подверглись проклятию: ведь это они
Жан Бретонский посмеялся над этим проклятием. Ведь он принадлежал к семейству чародеев. Что ему проклятая простых смертных? Однако, как ни похотлив был Жан, его сестра не смогла зачать от него ребенка.
Наконец их престарелые родители, увидев, что все их заклинания и чары бесполезны, решили, что их дочь должна взять себе любовника, чтобы родить от него детей. Естественно, этого любовника ожидала смерть после того, как он произведет на свет сына и дочь. Так было положено начало новой традиции, продолжавшейся все эти годы.
Каждая женщина из этого рода брала себе любовника и рожала от него детей. Поэтому наследование шло по женской линии, а не по мужской. Брат и сестра в каждом поколении поддерживали друг друга, чтобы уберечь свою семью от врагов.
Однако в этом поколении выяснилось, что Вивиана не может зачать. С четырнадцати лет она сменила дюжину любовников; сейчас ей было уже двадцать пять лет. И ни от одного из мужчин она не забеременела. Наконец они с Гаем поняли, что на них пала вторая часть проклятия. Впрочем, они не собирались так просто сдаться и позволить своему роду угаснуть. Они решили, что у них все же будет ребенок, пусть даже не их крови. Они сделают его своим!
Эта новая жизнь разрушит проклятие, столько лет отягощавшее их род. Когда наступит лето, они соединят своих любовников, и ребенок, который родится от этого союза, будет принадлежать им, Вивиане и Гаю. Ведь Вивиана любила Хью Фоконье. Значит, она будет любить и его потомство. Что же до этой девушки. Белли, то после того, как она произведет на свет детей, судьба се будет целиком в руках Гая.
Окончив завтрак, Гай поднялся из-за стола и собрал на блюдо еду для Белли.
– Она зверски проголодалась, – сказал он с улыбкой и покинул Вивиану наедине со своими мыслями.
– Поднимайся, лентяйка! – окликнул он Белли, входя в спальню. – Я принес тебе завтрак. Яйца, хлеб и мед, сыр и яблоко.
– Не хватает винограда, – шутливо сказала Белли, и Гай рассмеялся.
– Да, винограда нет, – ответил он. – Я знаю много других игр, мое сокровище, но прежде ты должна поесть.
Поставив тарелку на столик, он помог ей подняться.
Потом, взяв ложку, он принялся кормить ее яйцами со сметаной.
– Ум-м-м-м! – одобрительно пробормотала Белли, облизываясь. Она быстро разделалась со своим завтраком. – Я хочу пить, – заявила она.
Гай поднялся, пересек спальню, налил в кубок красного вина и, вернувшись, сел рядом с Белли.
– Я хочу напоить тебя вином, –
Изабелла изо всех сил старалась не проглотить сладкую жидкость. Она чертовски хотела пить. Губы Гая снова прижались к ее губам, и он добавил в ее рот еще вина, снова предупредив ее, чтобы она не глотала. Потом он слегка отодвинулся и начал играть с ее грудями. Белли чувствовала, что вино потихоньку начинает просачиваться ей в горло, но не глотала. Большие ладони Гая стискивали ее грудь.
Он окунул палец в кубок с вином, смазал ее соски и принялся медленно облизывать их. Белли закашлялась.
– Можешь проглотить, – тихо сказал он. – На первый раз у тебя получилось удивительно хорошо. Ты не хочешь повиноваться мне, но все же слушаешься. Почему?
– Я получила благородное воспитание, – ответила Белли. – При всем том, что я благодарна моему сводному брату Линду за его заботу обо мне, неужели вы думаете, что мне была по душе такая жизнь? Здесь, в замке, вместе с вами, милорд, куда приятнее. Я внебрачная дочь, я жила между двух миров. Не станете же вы обвинять меня за то, что я предпочитаю роскошную жизнь суровой и грубой?
– Не стану, – согласился он, заинтригованный ее честностью.
– Я стану вашей любовницей, милорд? – спросила Белли, сама изумляясь новообретенной способности правдоподобно лгать.
Этот вопрос удивил его, и он ответил на него своим вопросом:
– А ты этого хочешь, Белли?
– Думаю, да, милорд, – сказала она. Лучше избегать однозначных утверждений с этим странным человеком.
Фиолетовые глаза Гая потеплели, и он произнес:
– Ты была создана для меня. Белли. Я ждал такую женщину, как ты, всю свою жизнь. – Он нежно поцеловал ее и добавил:
– Я не всегда буду таким добрым, сокровище мое. Если ты не угодишь мне, я тебя побью. Тебя когда-нибудь били?
– Нет, милорд, – ответила она, и сердце ее учащенно забилось.
– Я не оставлю отметин на твоей прекрасной коже, – успокаивающе проговорил он. Потом он поднялся и взял ее за руку. – Пойдем! Я покажу тебе. Не бойся. Ты ведь не такая, как эти несчастные, что висят на цепях в зале за свои проступки. – Он поднял ее с постели и провел к алькову, где стояла скамья. Уложив ее на скамью вниз лицом, он быстро защелкнул наручники.
– Прошу вас, милорд, не надо! Я боюсь! – воскликнула Белли.
– Не надо бояться, – заверил ее Гай, подкладывая ей под живот подушку, чтобы приподнять ягодицы. – Даже церковь позволяет иногда бить женщин в воспитательных целях. Если я отмерю тебе шесть ударов кожаной плеткой сейчас, ты поймешь, чего тебе надо будет остерегаться. Думаю, что такая сообразительная девушка, как ты, не допустит, чтобы подобное повторилось впредь. Куда лучше проделать это прямо сейчас, чем дожидаться, пока ты по-настоящему разозлишь меня. Если бы ты разозлила меня, то получила бы двадцать четыре удара вместо шести.