Чертовщина. Истории о сверхъествественном и потустороннем
Шрифт:
— Ч-ч-ёрт! — проворчал Андреич. Выбросил спичку и зажёг новую. — Откуда... — И эта спичка погасла. — Ты дуешь?
— Зачем? — сказал Николаич. — Вышёл я из того возраста, чтобы так шалить...
Курильщик чиркнул третьей спичкой, осторожно поднёс дрожащий огонёк к сигарете и прикурил. Выдохнув первую струю сизого дыма:
— Две спички погасли, одна за другой... Плохая примета. — Трижды сплюнул поверх плеча. — Неужели этот гад лишит нас таки премии?!
— С какой стати? Мы в срок уложились...
—
Продолжать этот разговор не хотелось.
— Так что ты хотел спросить? — сказал Николаич.
— Почему у одних дети вырастают нормальными людьми, а у других...
Андреич снова не договорил. Потому что оглох от страшного грохота, несколько приглушённого стенами.
И тут же пол содрогнулся под ногами.
Накренился, как палуба корабля во время качки...
Оба сантехника упали на бетонный пол.
Почему-то стало очень жарко. Как будто подвал здания превратился в духовку.
Сквозь пелену, застлавшую глава, Андреич увидел, как на напарника рухнул целый пласт штукатурки с потолка...
Вода в подвале была. Целое озеро, натёкшее из лопнувшей трубы.
С едой дело обстояло хуже. Её не было вообще.
Первое время узники боялись пить эту воду. А вдруг она радиоактивная? Потом махнули рукой.
Когда лопнул защитный кожух энергоблока, они наверняка получили столько, что о здоровье можно больше не беспокоиться. И с каждой секундой, проведённой в эпицентре ядерного выброса, они облучаются всё больше и больше. Стоит ли умирать от жажды?
Они сидели в подвале уже вторые сутки. И шансов, что их найдут в ближайшие дни, не было...
Шагая по ящикам, стоявшим на дне «озера», Андреич добрался до стены. Подпрыгнул и, гулко крякнув, ухватился обеими руками за бетонный выступ.
Немного выждал, сделал глубокий вдох и, краснея от натуги, подтянулся.
Минуту, насколько хватило воздуха и сил, смотрел в вентиляционное окошко, а потом разжал руки.
Ящик, на который он рухнул, затрещал, но выдержал.
— Ну что? — подал голос Николаич.
Он лежал на трёх ящиках, поставленных один к другому. Голова перевязана куском рубахи. Правая рука надёжно зафиксирована повязкой к дощечке, выломанной из ящика.
Скорее всего, перелом срастётся неправильно. Но всё-таки — хоть какая-то медицинская помощь...
— Кажется, тучки собираются, — нарочито бодро ответил Андреич.
— Ты уверен? Может, это дым от пожара?
— Всё, что могло сгореть, догорело прошлой ночью. Это тучи, факт. Дождь будет. И чем сильнее, тем у нас больше шансов уйти...
— Куда уйти? — не понял Николаич. — Там же радиация сильнейшая! Сам же говорил, что ночью трава у окна светилась! Мы не успеем выйти за пределы десятикилометровой зоны — сгниём заживо!..
Андреич кивнул.
— Не боись, Николаич, я всё продумал. Дождь прибьёт к земле радиоактивную пыль из воздуха. Мы обмотаем ботинки тряпьём. Сделаем повязки на рот и нос. Когда дождь закончится, выйдем из подвала через пролом с северной стороны здания. В эпицентре целых автомобилей наверняка нет. А вот в двух километрах от нас было какое-то автопредприятие и посёлок. Если найдём хоть что-то исправное — грузовик, легковушку, мотоцикл, — то шанс выжить есть.
Николаич долго молчал. Потом спросил:
— А люди?
— Что — люди?
— Ты видел кого-нибудь?
— Метрах в десяти от окошка труп лежит. Узнать невозможно — обгорел сильно. А больше никого. Ни военных, ни спасателей, ни ликвидаторов...
— Странно, — сказал Николаич. — Я вот Чернобыль вспоминаю. Сперва вертолёт послали — на разведку, замеры произвести. Потом военные приехали — ну, на месте определить объём работ. Затем ликвидаторов привезли — чистить территорию и забрасывать реактор мешками с консервантом...
— Вертолётов не видел. Ни тогда, ни сейчас. Да мы бы и отсюда услышали.
— Да, услышали бы... Неужели они ещё ничего не знают?
Узники переглянулись. Они поняли, что одна и та же мысль одновременно посетила их головы: о техногенной аварии такого масштаба во всём мире наверняка уже знали через час. Только уровень радиации в эпицентре таков, что никто не рискнул послать вертолёт...
А раз так — помощь придёт, когда они, даже несмотря на многометровый слой бетонных обломков, сгниют заживо от радиации.
— Посмотри, — сказал Николаич негромко.
Андреич, начавший уже засыпать, открыл глаза
— На что?
— Дождь начался или ещё нет?
Смотреть лишний раз в вентиляционное окошко не хотелось. Зачем получать лишнюю дозу радиации? И без того за последние десять часов он дважды смотрел...
— Когда дождь начнётся, мы и отсюда услышим.
— Я что-то слышу, — сказал вдруг Николаич.
— Что?
— Шаги.
Андреич аж подскочил на своём ложе. Ящики захрустели. Как показалось — оглушительно громко.
— Тише! — зашипел Николаич. — Тише! Слушай!
— Не может быть!.. — начал Андревич.
И осёкся.
Кто-то шёл по улице. Совсем неподалёку от вентиляционного окошка. Там, где лежит труп...
По коже пробежали мурашки.
Да нет, трупы не ходят. Ни просто так, ни посыпанные радиоактивной пылью...
Между тем, судя по доносящимся звукам, на улице было как минимум два пешехода.
— Ну? — зашипел Николаич. — Теперь слышишь?
— Это невозможно!!!
— Что же ты? Посмотри!