Чертящий Путь
Шрифт:
И начнем мы, разумеется, с Сияющих. Они достойны моего самого пристального внимания.
Тем более в одном Поль прав точно: свои ошибки нужно исправлять. А от моих действий всегда больше всего страдали именно светлые.
День прошел спокойно, и к вечеру караван, как и планировалось, подошел к портальной арке. На ночлег было принято решение остановиться прямо здесь, не влезая в земли светлых. Очень правильное решение, кстати: будь вы хоть тысячу раз посланниками эльдов, ночью в их леса лучше не соваться – убьют и не заметят. Все же как бы я не относился к Сияющим и их слугам, одно я признаю: более беспощадных и безжалостных воинов чем эльды этот мир
В общем, без приглашения и сопровождения на их землях лучше не появляться. Даже Владыкам. Особенно Владыкам.
Ночь у самых границ владений любого Дома всегда волшебна. Двуликие были, есть и будут столпами этого мира. Они стояли на его страже еще во времена Изначальных, и когда-нибудь они проводят этот мир за грань. Они не боги – ни в коем случае, но только они держат этот мир в равновесии. И если когда-нибудь – не дай Проведение – они исчезнут с лица земли, то вместе с последним из них перестанет существовать и все остальное. Почему так? Никто не знает. Но каждый из них несет свою вахту. В любом родовом гнезде есть комната слияния, в которой постоянно находится кто-нибудь из Семьи. Что там происходит? Я не знаю. Более того мне этого не дано узнать, потому что Двуцветного и близко не подпустят к тому уровню. Мне думается, что моя энергетика может внести дисбаланс в налаженные каналы мира, если я окажусь не в том месте и не в то время. Будучи сразу вместилищем двух прямо противоположных сил, я опасен. Возможно, все запреты вытекают из этого…
Не важно, важно другое – двуликие держат этот мир. Точка.
И с последним из них исчезнет все.
В общем, мир знает, что зависит от них. И старается окружить их заботой, любовью и красотой. Куда бы не направил свои стопы Владыка, где бы он не оказался – вслед за ним всегда идет сказка…
Иногда я жалею, что не похож на остальных. Меня мир отторгает. Я чувствую, что противен ему. Собственно, поэтому я всегда и ощущал себя ущербным среди остальных. Я был готов терпеть их ненависть, их презрение, но испытывать все грани отвращения мира… это больно. Особенно, когда видишь, какой заботой он окружает остальных…
Наверно, мне следовало уйти к смертным с самого начала, а не травить душу несбыточными мечтами.
И все-таки… мне не хватает той волшебной сказки, частью которой я становился помимо воли нашего мира, когда оказывался в окружении остальных…
Лагерь постепенно погружался в сон, а я вместо того, чтобы дать волю усталости, лежал на спине поверх одеял и смотрел в небо, наслаждаясь спокойной красотой и умиротворением. И пусть это создавалось не для меня, пусть я всего лишь украл мгновение, принадлежащее кому-то другому… имеет ли это значение?
Сознание привычно блуждало по путанным аллеям памяти, нигде особо не задерживаясь. Иногда перед глазами появлялись знакомые и безмерно дорогие лица тех, кого я упустил… но это уже не вызывало во мне ничего кроме легкой грусти. Чувство вины не исчезло – оно навсегда останется со мной – но оно затаилось, испугавшись волшебной красоты ночи…
И все же
Придет время – и мне придется ответить. За все. Чем я оправдаю свои действия? Найду ли причину достаточную, чтобы объяснить все? Вряд ли. Семена ненависти, невольно брошенные моей рукой в чужие души, уже проросли. И вряд ли легко будет вырвать ее окрепшие побеги…
Боги, ну почему я всегда приношу несчастье тем, кого люблю? И тем, кто любит – меня?!
Очередное светлое посольство. С некоторых пор все эльды меня раздражали. Стоило глянуть на их спокойные умиротворенные лица и сразу же вспоминалась та давняя история…
Украдкой сжав руки в кулаки, я заставил себя улыбнуться. Ничего. Переживу. Как мне когда-то объяснили: я могу хоть сейчас взять и вырезать все это посольство – и мне никто слова против не скажет. Вернее потом, конечно, упрекнут в несдержанности и напомнят об обязанностях Князя, но никто не посмеет перед лицом Совета назвать меня убийцей. Ведь по сравнению с жизнями эльфов моя несравненно более ценная. Эти слова Рейма засели в моей памяти и время от времени прорывались наружу, искушая. Иногда просто до безумия хотелось проверить, так ли это.
Странно, но именно эта вседозволенность и вынуждала меня четко следить за своими действиями и возводить вокруг себя стены из запретов.
Мир для меня безопасен. Но безопасен ли я – для мира?
Я снова в мыслях мусолил этот старый вопрос, практически не наблюдая за церемонией. За тринадцать с небольшим лет, минувших с моего совершеннолетия, я уже привык к ним и необходимые фразы выдавал автоматически, не особо вдумываясь в их значение.
Наконец, официальная часть подошла к концу. Вот и славно – дальше Вейрин и сам разберется. В конце концов, это его посольство, а не мое – я их в замок точно не приглашал!
Я уже собирался выскользнуть из зала, когда в мой рукав вцепилось нечто настолько наглое, что я опешил. Никто и никогда не подойдет к Владыке по собственной воле! И уж, конечно, никто не станет протягивать к нему руки! Это уже ни в какие ворота не лезет!
С трудом справившись с удивлением, я взглядом скользнул по тонким пальцам, сминавшим ткань моего рукава, по изящным запястьям, по худым рукам с острыми локотками… Девчонка. Ко мне посмела приблизиться эльдская девчонка! Причем бесстыдно юная – на вид ей было не больше пятнадцати. Боги, почему они снова притащили с собой ребенка?! Неужели прошлый случай не научил их осторожности?! Или у них там так много детей, что скормить одного-двух монстру для них ничего не стоит?!
Я посмотрел в зал, пытаясь понять, где находятся родичи этой девчонки. Но все были поглощены обсуждением чего-то сверхважного и, разумеется, забыли, что детям совсем не безопасно находиться в стенах замка. По крайней мере, пока здесь нахожусь я.
Боги, ну почему ко мне вечно тянет этих светлых младенцев?!
Девчонка, проигнорировав мой откровенно враждебный взгляд, улыбнулась. Блаженная, что ли? Или не знает, в кого вцепилась?
– Он тебя уже простил. Прости и ты себя, – вдруг выдала она и как-то сразу смешалась. После этих слов пальцы ее сразу же разжались, а щеки вспыхнули нервным румянцем.