Червь на осеннем ветру
Шрифт:
На самом ли деле он ощутил слабость или это только показалось? Едва уловимый чужой голос просочился в его сознание: «Не надо… это катастрофа… вернись…»
— Кто ты? — вопросил Грэм.
Над безлюдными горами и долами голос его прокатился подобно раскату грома. Чужак не откликнулся. Наверное, сил не хватило, а может, просто испугался. И Грэм, опьяненный собственным могуществом, продолжал расширяться во всех направлениях. Он не верил мольбам и предупреждениям. Чужак уже столько раз проявлял свое коварство.
Силы иссякли внезапно. И он остановился, когда охватил собой пространство радиусом в шестьдесят километров. Каким-то невообразимым образом он видел ВСЕ на этой огромной территории.
Там не было ничего!
И Грэма внезапно осенило, что истина еще страшнее, чем он предполагал: сначала чужой разум, а теперь и он сам творили этот мир, и за пределами подвижной окружности ничего нет. Пустота. А сам он…
А кто такой он сам?
Нет ответа. Но НИЧТО гипнотизировало его, лишало сил, и он не удержал на своих плечах глыбу мира, оступился и рухнул вместе с мирозданием, которое, лишившись опоры и организующего начала, стало рассыпаться.
Сознание Грэма покатилось куда-то в пропасть и снова очутилось в старом теле. Горы вокруг него таяли, подобно куску сахара в воде, обнажались гранитные скалы, странные черно-белые линии расчерчивали небо, в далекой степи полыхал гигантский пожар. Камни под ногами вдруг стали менять цвета — из серых сначала превратились в красные, а потом в желтые. С неба срывался оглушительный треск и вой, словно за дрожащими полосами скрывались поврежденные динамики. Солнце было едва различимо, и почему-то оно превратилось в квадрат, вокруг которого сиял квадратный же ореол. Откуда-то с дальних вершин налетел ураган, таща за собой черные грозовые тучи. Грэм ничком бросился на камни, с усилием сопротивляясь попыткам шквального ветра оторвать его от почвы. Пришла в себя Дебора и поспешила укрыться за высоким камнем. Перед самым лицом Грэма из скалы возник плотный ковер фиалок, ветер подхватил их душистый аромат и унес прочь. Далекие вершины таяли, и в наступившем мраке между ними мельтешили огненные шары. Сквозь дикий вой урагана неведомо откуда прорезались звуки бессмысленно веселого марша. Далеко в степи маршировала армия зеленых киберов и исчезала в пламени бушующего пожара. Затрепетал воздух над ущельем, из ничего возникли переплетения стального моста, по которому промчался старинный локомотив с высокой трубой, выплевывающей тучи пара и искр. Рельсы бежали перед ним по каменистому плато, а потом земля вдруг разверзлась и поглотила обезумевшую машину.
Огромная ослепительная молния разодрала небо и землю, и, сопровождаемый оглушительным грохотом, целый мир полетел в НИЧТО.
В последний раз Грэм оказался во всеобъемлющем вместилище и лицезрел, как все распадается. Перед его взором мелькали разорванные, не связанные между собой картины: в сотые доли секунды водоворот уничтожения всасывал в себя пилотские ложементы, ранцы, деревья, дисплеи, капли воды, запах омлета, нечто мягкое и теплое, звездные атласы, звон гитарных струн, дружеские взгляды, листву, скалы, инструменты… Все исчезало в какой-то бездне, и сам Грэм летел, падал в ничто, навстречу смерти. Вокруг не было даже мрака, ибо мрак — это все-таки нечто, а водоворот поглотил и его. Ощущая себя бесплотным облачком, лишенным сознания, Грэм даже не помышлял о спасении. Но спасение пришло само. Где-то там, где только что находилось вместилище чужого разума, появился проем… Что за проем? Куда он ведет? В иное пространство? В другую вселенную? Грэму это было неведомо. Он тоже начал распадаться, и последним усилием собрал себя по атомам и швырнул в проем, где наверняка
Где-то в НИЧТО он услышал жалобный плач беспомощной малютки Деборы, оставшейся без соски и ласки. Сам не зная как (ведь он не имел теперь ни рук, ни даже тела), Грэм подхватил ее, и они перевалились за границу распавшегося мироздания. В последний миг Грэм успел увидеть, как водоворот превратился в яркую точку, которая — ЩЕЛК! — вдруг сжалась и погасла. Это означало конец его мира. Закрылись врата, ведущие в мир Грэма. А может, в НИЧТО? А впрочем, теперь это не имело значения, ведь сам он был уже бесконечно далеко, ибо он…
Он?..
Кем был он? Облаком разрозненных атомов, неясной туманностью рассеявшимся в пространстве… хотя нет, в каком-то туннеле, проложенном сквозь пространство. Облаком микроскопических светящихся искорок, все еще слабо связанных между собой, но заключающих в себе его личность, медленно текущие, ленивые его мысли. Ни зрения, ни слуха, ни осязания, никаких других человеческих ощущений больше не было. Осталось лишь самоосознание.
Я…
Грэм…
Троол…
Но было и еще что-то, в чем он не мог разобраться, и это нечто заменило собой исчезнувшие чувства.
Именно оно позволяло ему осознавать себя горстью ничтожных пылинок, несущейся с сумасшедшей скоростью сквозь туннель, — бескрайний, как Вселенная, и в то же время имеющий свои вполне определенные границы. Где-то здесь же, рядом или далеко, летела испуганная Дебора, вновь обратившаяся младенцем, молящая могучего и надежного Грэма — брата и отца — о ласке и заступничестве. Она даже не пыталась понять, почему вдруг тело ее превратилось в бесплотное облако. Она просто верила в силу человека. Грэм поможет, Грэм спасет и защитит.
А что же человек?
Грэм ничего не понимал. Некая властная, непреодолимая сила, которая, возможно, неразрывно связана с его новой сущностью, увлекала их все дальше и дальше в головокружительном падении, растягивала их призрачные тела на сотни, тысячи километров. Навстречу им неслись, подобные невероятно густым метеоритным потокам, другие облака частиц, пронзали их и в стотысячные доли секунды исчезали вдали. Свободно пронзали их… и все-таки отдельные искорки сшибались друг с другом, и эти микрокатастрофы порождали видения.
На их пути возникали и тут же исчезали розовые, поющие серебряным звоном горы, осыпанные тополиным пухом; их проглатывала сине-зеленая морская пучина, кишащая многоокими дельфинами, русалками и плетущими фантастическую сеть подводными пауками; в сумрачной воде шествовала с факелами армия шутов, облаченных в красное. Огромный пенистый водопад обрушивался с тысячекилометровой высоты, и в его бурлении неожиданно прорезался детский смех… Человек и пантера пронзали их, прорываясь в темно-синее небо, усыпанное золотыми звездами. Темное небесное полотнище с треском разодралось перед ними, и их взорам предстали горы несметных сокровищ, а потом они катились вниз по склону сквозь завесу пламени, болезненные ожоги покрыли их тела, но пропахший мятой ветерок касался их, и боль быстро отступала…
«Галлюцинации…» — мысль с трудом просочилась сквозь частицы, бывшие нынешним Грэмом.
О да, это были галлюцинации, но до чего же они достоверны. Абсолютно реальными казались незнакомая бодрая песня, разлившаяся в пространстве, холодный зеленый туман, который на мгновение обволок их и тут же рассеялся, рой многоцветных лент, развевавшихся позади двух стремительных облаков, некогда бывших человеком и пантерой. Огромные орхидеи чувственно раскрывали перед ними свои надменные цветы, которые тут же накрывали мозолистые ладони сторуких титанов, подпиравших плечами небесный свод; пурпурный дождь обрушивался на них звонким вихрем…