Червь-победитель
Шрифт:
Крил сидел на кровати и смотрел на дверь ванной комнаты. Он горбился. Его правый кулак сжимал горлышко бутылки с текилой, но он не пил.
Дверь ванной была закрыта. Казалось, он глядится в привинченное к ней трюмо. Однако из-под двери пробивалась полоска флюоресцентного света. И он видел тень Ви, когда она двигалась по ванной.
Он смотрел на дверь уже несколько минут, но Ви не торопилась. Наконец он переложил бутылку в левую руку.
– Никогда не мог понять, чем ты там занимаешься!
Она ответила сквозь дверь:
– Жду,
Он обиделся.
– Ну, вырубаться я не собираюсь. Я никогда не вырубаюсь. Так что можешь не тянуть время.
Дверь резко отворилась. Ви выключила свет в ванной и остановилась в темном проеме двери, глядя на него. Она надела ночную рубашку, в которой выглядела бы соблазнительной, если бы хотела.
– Что тебе нужно теперь?
– спросила она.
– Ты уже кончил громить бильярдную?
– Я пытался убить сколопендру. Ту, которая тебя так напугала.
– Я не испугалась, просто растерялась от неожиданности. Это же всего-навсего сколопендра. Ты ее прихлопнул?
– Нет.
– Ты слишком медлителен. Тебе придется вызвать специалиста.
– К черту специалиста, - сказал он медленно.
– На... специалиста. На... сколопендру. Мне хватает собственных проблем. Почему ты меня так обозвала?
– Как?
Он не глядел на нее.
– Скотом.
– Тут он посмотрел на нее.
– Я тебя пальцем ни разу не тронул.
Она прошла мимо него к кровати и прислонила подушку к бронзовому изголовью, села на кровать, поджала ноги и откинулась на подушки.
– Знаю, - сказала она.
– Я имела в виду совсем не то, что тебе могло показаться. Просто я взбесилась.
Он нахмурился.
– Ты имела в виду совсем не то, что мне могло показаться. До чего же мило! Мне сразу стало куда легче. Так какого черта ты имела в виду?
– Надеюсь, ты понимаешь, что только все затрудняешь.
– А мне трудно! По-твоему, мне нравится сидеть здесь и упрашивать мою жену, чтобы она мне объяснила, почему я недостаточно хорош для нее.
– По правде говоря, - сказала она, - мне кажется, тебе именно это как раз и нравится. Позволяет тебе чувствовать себя жертвой.
Он поднял бутылку, чтобы текила оказалась на свету, и секунду-другую всматривался в золотистую жидкость, потом переложил бутылку назад в правую руку. Но так ничего и не сказал.
– Ну хорошо, - сказала она через некоторое время.
– Ты обращаешься со мной так, словно тебе безразлично, что я думаю и чувствую.
– Я стараюсь, как могу лучше, - возразил он.
– Если мне хорошо, считается, что и тебе должно быть хорошо.
– Я говорю не только о сексе. Я говорю о том, как ты обращаешься со мной. О том, как ты со мной разговариваешь. О твоем убеждении, будто я должна любить все, что любишь ты, и не могу любить того, чего ты не любишь. То, как ты считаешь, что вся моя жизнь обязана вращаться вокруг тебя.
– Тогда почему ты вышла за меня? Тебе понадобилось два года, чтобы открыть, что ты не хочешь быть
Она вытянула ноги перед собой. Ночная рубашка закрывала их до колен.
– Я вышла за тебя, потому что любила тебя. А не потому что хотела, чтобы со мной до конца моих дней обращались, как с вещью. Мне нужны друзья. Люди, с которыми я могу разделять что-то. Люди, которым не безразлично, что я думаю. Я чуть было не поступила в аспирантуру, потому что хотела изучать Бодлера. Мы женаты два года, а ты все еще не знаешь, кто такой Бодлер. Единственные люди, с которыми я встречаюсь, это твои приятели-выпивохи. Или сотрудники твоей фирмы.
Он хотел что-то сказать, но она продолжала:
– И мне нужна свобода. Мне нужно принимать собственные решения, делать собственный выбор. Мне нужна моя собственная жизнь.
Опять он попытался сказать что-то.
– И мне нужно, чтобы меня ценили. А для тебя я значу меньше твоего обожаемого кия.
– Он сломался, - резко сказал Крил.
– Знаю, что сломался, - сказала она.
– Мне все равно. Вот это важнее. Я - важнее.
Тем же тоном он сказал:
– Ты сказала, что любила меня. Ты меня больше не любишь.
– Господи, до чего ты туп! Ну, подумай сам! Ты-то делаешь хоть что-то, чтобы я почувствовала, что ты меня любишь?
Он опять переложил бутылку в левую руку.
– Ты спишь направо и налево. Наверняка трахаешь каждого сукина сына, которого сумеешь заманить в постель. Вот почему ты меня больше не любишь. Наверняка они проделывают с тобой все пакости, которых я не допускаю. И ты пристрастилась к такому. Тебе скучно со мной, потому что я недостаточно тебя возбуждаю.
Она уронила руки на подушки.
– Крил, это бред. Ты болен.
Встревоженная ее движением, сколопендра выползла из подушек на ее левую руку. Она помахивала ядовитыми коготками, а усиками изучала ее кожу, выискивая самое удобное место, чтобы укусить.
На этот раз она взвизгнула. Отчаянно взмахнула рукой. Сколопендра взлетела в воздух.
Ударилась о потолок и свалилась на ее голую ногу.
Теперь сколопендра разъярилась. Ее толстые ножки бешено заработали, чтобы вцепиться и атаковать.
Резким взмахом свободной руки от себя он сбросил сколопендру с ее ноги. А когда она ударилась об стену, швырнул в нее бутылкой. Но она уже скрылась во тьме под кроватью. На одеяло обрушился дождь осколков и текилы.
Ви слетела с кровати и спряталась позади него.
– Я больше не могу. Я ухожу.
– Это же всего только сколопендра, - пропыхтел он, стаскивая бронзовую завитушку с изножья. Зажав ее в одной руке, точно дубинку, другую руку он подсунул под кровать и приподнял ее. Он выглядел достаточно сильным, чтобы раздавить одну сколопендру.
– Чего ты боишься?
– Я боюсь тебя. Боюсь того, как работает твой рассудок.
Переворачивая кровать, он смахнул одну из ламп для чтения. В спальне стало еще темнее. Когда он зажег плафон, сколопендры нигде не было.