Червь

МакКрэй Джон

— Хорошо.

— Здесь ты мне не нужна. Если хочешь быть полезной, за дверью есть совок. Ты можешь пока пойти вон туда и собрать с травы собачье говно.

— Иди на хуй, — слова вырвались прежде, чем я успела смягчить их. Я не была уверена, что хотела бы сказать это иначе, но меня зацепило, что я сказала их, не обдумав.

— Что? — зарычала она.

— Иди на хуй, — повторила я. — Я пришла помочь. Думаю, я уже помогла, заметив, что с Сириусом что-то не так. Это не значит, что я собираюсь быть твоим рабом, или что я буду делать самую чёрную

работу. Ты хочешь, чтобы я собрала дерьмо? Круто, но я буду это делать, только если в твоих руках тоже окажется совок, и ты будешь работать рядом со мной.

— Ты сказала мне, что я могу беспрепятственно ударить тебя, если ты меня разозлишь, — пригрозила она мне.

— Да, но если ты ударишь меня из-за собачьего дерьма, то я ударю в ответ, — я смотрела ей прямо в глаза и не отводила взгляд, несмотря на то, что мне ужасно хотелось опустить глаза и уйти. Если она действительно интерпретировала социальные взаимодействия на собачий манер, то зрительный контакт был очень важен. Я не так уж много знала о животных, но я знала, что отступает и покоряется та собака, которая находится ниже в иерархии стаи.

— Со мной Брут. Ты не можешь победить, — сказала она мне.

«Почти наверняка», подумала я, но уже не могла сдаться. Я с трудом подавила желание глянуть на Брута и ответила ей низким голосом:

— Хочешь пойти на это? Попробуй.

Она стиснула зубы и уставилась на меня на несколько долгих мгновений. Затем Сириус издал звук, слабую версию того хныкающего воя, который был прежде, и она отвернулась.

Я подождала минуту, наблюдая, как Сириус нашел в себе силы снова бороться, и почти поднялся на ноги, пока вес двух других собак снова не придавил его к земле.

— Сука… Рейчел. Я так понимаю, что ты пробудешь здесь ещё некоторое время, чтобы проследить за Сириусом, уделить ему внимание после того, как он придет в норму, чтобы он знал, что всё в порядке.

— И что? — её голос звучал тяжело, она не смотрела в мою сторону.

— Хочешь, я схожу и возьму чего-нибудь на обед, чтобы ты смогла остаться с ним?

— … Хорошо.

— Ты знаешь этот район лучше меня. Где… — я остановилась. Я должна демонстрировать как можно больше уверенности в себе, а не просто спросить её. Она может посчитать это выпрашиванием.

Я сказала ей:

— Скажи мне, куда идти.

Я скрестила пальцы за то, чтобы она не озверела от моей попытки ей приказывать.

Она была слишком занята наблюдением за Сириусом, чтобы спорить со мной.

— Если ты пойдёшь в сторону набережной, там будет забегаловка с греческой кухней. Ты почувствуешь запах ещё до того, как увидишь её.

— Хорошо. Что тебе взять?

— Что угодно, лишь бы с мясом.

— Я скоро вернусь, — сказала я ей.

Она не ответила, и мне оставалось только пробиться через стаю собак к входной двери. Я сунула трясущиеся руки в карманы и отправилась за нашим обедом, оставив Суку наедине с монстром в цепях.

7.03

Возвращаясь с обедом в руках к Суке,

я нервничала. Не только потому, что я оставила её рядом с не поддающимся контролю зверем, почти полностью состоящим из клыков, когтей, костей и мышц. В основном, потому, что наступило время обеда.

После бесчисленных стычек со школьными хулиганками, встречи с Неформалами и ограбления банка мне стало казаться, что всё начинает идти кувырком в районе полудня.

Я выдохнула с облегчением, когда, вернувшись, не обнаружила побоища. Примерно дюжина собак приветствовали меня, многие совали носы в бумажный пакет у меня в руках. Я прошла через них к Суке, сидевшей на штабеле из бетонных блоков рядом с разрушенной задней стеной. Сириус лежал возле неё, его голова была у неё на коленях.

— Есть будешь? — предложила я.

Она протянула руку, я достала шаурму и колу из сумки и вручила ей.

Пока она снимала обёрточную бумагу, я присела на участке то ли недостроенной, то ли разрушенной стены. Бетонные блоки подпортило непогодой, некоторым растениям удалось вырасти в трещинах, и сидеть там было достаточно удобно. Снаружи, позади здания, было целое поле нескошенной травы, окружённое забором из сетки. Когда собаки потеряли интерес к еде, они стали бродить там, гоняться друг за другом, играть, при этом они приминали высокую траву, и мы могли их видеть. Игра сопровождалась нескончаемым лаем и рычанием.

Белая собака с куцым хвостом и пятнами каштанового цвета на теле и ушах приблизилась ко мне, села и стала смотреть, как я откусываю первый кусок от своей порции.

Я проглотила его и сказала собаке:

— Нет. Это слишком вкусно, чтобы делиться, и, наверное, всё равно не пойдёт тебе на пользу.

Собака вопросительно наклонила голову.

— Хотя ты очень красивая, — сказала я ей.

Я услышала смешок со стороны Суки. Повернувшись в её сторону, я успела заметить, как она отводит взгляд.

— Что?

— Тебе вообще нельзя заводить собак.

Услышать такое именно от неё было довольно неприятно.

— С чего ты взяла?

— Большинство собаководов — дебилы, а хуже всех те, кто выбирает собаку потому, что она красивая или потому, что она милая, ничего не зная ни о породе, ни о характере или потребностях собаки.

Я вздохнула.

— Отвяжись, Рейч. Я могу просто сказать, что это — красивая собака, не собираясь брать её домой.

— Неважно, — она не отводила взгляда от собак, бродящих в траве.

— Не съезжай с темы. Раз начала, то давай, заканчивай. Но тогда и тебе придётся меня выслушать. Обратить на меня внимание.

Сука повернулась ко мне. Она не хмурилась и не сверлила меня злобным взглядом, но она была так бесстрастна, что я почувствовала себя неуютно.

— Давай, ты же знаешь меня довольно хорошо. Все остальные считают меня внимательной и осторожной, хотя я не совсем понимаю, почему. Ты действительно думаешь, что я бы стала выбирать кого-то настолько важного — собаку, нового члена семьи — не изучив сначала этот вопрос?