Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом

Бреннан Крисанн

Стив и я решили покинуть парк развлечений, однако он не обращал внимания на свое состояние и на тот факт, что не сможет в нем вести машину. Так что меня в прямом смысле стошнило на дверь его автомобиля, и он прекратил свои попытки. После этого мы отправились обратно в парк развлечений. Мы сидели на песке, часами смотрели друг на друга, смеялись и ожидали наступления вечера, чтобы эффект ЛСД спал до такой степени, чтобы мы могли спокойно и безопасно поехать домой.

Именно там, в момент страдания фигней и познания наших истинных «я», смотря на его добродушное, улыбающееся лицо, я поняла, насколько сильно и невинно я была влюблена в Стива, а он в меня. Эти чувства не походили ни на что иное, что я испытывала раньше. Время летело с неимоверной скоростью. Я с трудом могла говорить, река жизни бежала сквозь нас настолько быстро, что я не могла подобрать нужных слов. Мы просто смотрели друг

другу в глаза, а Стив рассказывал различные анекдоты. Все это продолжалось до тех пор, пока я не сказала ему, что чувствую себя лучше. Мы пошли по побережью в сторону севера и наткнулись на огромный берег пляжа. Там, на достаточном расстоянии от воды, чтобы волны не мешали нашему сну, мы разложили спальные мешки и легли, прижавшись друг к другу. Стив вскоре уснул, свернувшись калачиком рядом со мной. Мне же это никак не удавалось: я лежала с открытыми глазами, ощущая умиротворение от шума его дыхания и волн.

Тогда у меня случилось одно из наиболее сильных и длительных видений в жизни. В момент, когда эффект от принятия ЛСД начал постепенно исчезать (это самая лучшая часть в приеме кислоты, поскольку весь стресс пропадает, а обычное дыхание становится истинной, изумительной радостью), у меня произошло очень осознанное видение. Я увидела прозрачные, наполненные светом колокола, которые на высоте миллиардов миль дружно распространяли свой звон по вселенной. Слушая и наблюдая часами за этими колокольнями неба, чей звук проходил сквозь мое тело всякий раз, когда волны разбивались о берег, я видела, что цвет и звук были одной огромной сплошной средой. Если раньше я разделяла мои ощущения на чувства, то после той ночи я обычно видела звук, слышала цвет, воспринимала цвет, форму и звук как одно большое единое целое. Я полагала, что это видение колоколов пришло из наших сознаний, слившихся воедино. Я все еще так думаю.

Прием ЛСД подобен восхождению на вершину горы, где тебе открывается новое мировоззрение, способное изменить твою жизнь. И когда оно тебе открылось, оно тебя уже никогда не покидает (а если и покидает, то лишь потому, что ты выходишь за его рамки или нечто более сногсшибательное вытесняет его). Приняв ЛСД, ты даже не подозреваешь, что вся твоя жизнь перестроилась вокруг этих подобных вспышкам откровений разума. С озарением дело всегда обстоит именно так. Требуется много лет, чтобы это понять. Если ты используешь открывшееся знание, не преследуя своего рода священную цель, то положительного результата достигнуть не удастся. Однако если ты используешь новую информацию с уважением, ты можешь получить доступ к такой области потенциала, которая еще не изучена в мире. Это своего рода подарок богов, фактор, изменяющий правила игры и открывающий двери к жизненным представлениям, которые больше никогда не закрываются. Попросту говоря, озарение может изменить судьбу человека.

Что Стив извлек из него? Я не знаю. Могло ли оно превращать обычных людей в джедаев? Это мне тоже неизвестно. Я думаю, что оно может дать хороший религиозный опыт, но не является заменой духовной практики. Позже Стив публично говорил о великолепном эффекте ЛСД, и у меня возникло впечатление, что он считал, будто прием кислоты оказал существенное влияние на формирование его личности. Однако я не думаю, чтобы кто-либо из нас двоих принимал кислоту после достижения девятнадцати или двадцати лет, когда началась взрослая жизнь.

Я более чем уверена, что широкое употребление ЛСД являлось частью реакции на фактор существования ядерного оружия. Хотя Рам Дасс позже сказал, что мы могли достичь более продвинутого душевного состояния с помощью медитации (эффект продолжительнее и стабильнее, чем под наркотиком), я считаю, что употребление ЛСД в значительной мере соответствовало духу того времени и являлось частью очень сильного стремления открыть миру новое мировоззрение, основанное на жизни, а не на смерти. И хотя с высоты сегодняшних дней движения 60–70-х годов могут показаться весьма наивными, они, тем не менее, оказали существенное влияние на становление Америки как сложно устроенного современного государства, которое мы имеем сегодня.

На встречах тренировочных групп мужчины могли заплакать; представители обоих полов менялись ролями для более достоверной передачи опыта в реальной жизни и в отношениях. Там самые обычные люди собирались в группы всех мастей – так, как это было бы в более гуманной вселенной. Это был итеративный процесс, который черпал свою силу в людях и набирал обороты. Он создал новые системы мысли, мировоззрения, искусства и технологии, которые были предназначены для открытия новых горизонтов: феминизм, партия черных пантер, движение за развитие человеческого потенциала, проект по борьбе с голодом, мюзикл «Волосы».

Хантер Томпсон превосходно подобрал боевой клич для описания тех времен: «Когда бытие становится странным, странность превращается в систему», имея в виду, что каждый был способен изменить ситуацию к лучшему при условии обладания необходимой отвагой, умственными способностями и волей, чтобы это сделать. Многие действительно меняли мир к лучшему.

* * *

Стив прочел книгу Артура Янова «Первичный крик» и объяснил мне, как одновременно ЛСД и терапия первичного крика выпускают наружу и помогают избавиться от накопленных за период детства негативных чувств и воспоминаний. «Если нас преследуют наши глубочайшие, неудовлетворенные потребности, – сказал он мне, – мы можем освободиться от эмоций, которым не даем выйти наружу, и жить более полной жизнью. Каждый на это способен». Он рассказал, что Янов изобрел методологию терапии первичной боли, поскольку одного из его пациентов преследовали воспоминания о том, что он однажды увидел в театре. По сцене ходил молодой человек, обернутый в пеленки, и истошно кричал: «Мама! Папа!» Он выкрикивал эти слова во всю недюжинную силу своих легких до тех пор, пока его в самом деле не cтошнило прямо на сцене.

Постепенно логика избавления от накопленных негативных чувств и воспоминаний становилась мне понятной, и я разобралась в той картине, которую описывал Стив. В духе идей Янова он говорил, что поток галлюцинаций, вызываемых ЛСД, является результатом той скорости, с которой наш организм выплескивает негативные воспоминания наружу сквозь своего рода биопсихологический механизм, расположенный в костном мозге в задней части черепа. Я представила себе пар от кипящего чайника, который струится сквозь мозговую ткань, создавая сначала небольшую дырку, затем побольше, и преобразует состояние психоэмоционального напряжения в изображения, затем растворяющиеся в воздухе. «Если в случае приема ЛСД, – говорил Стив, – состояние психоэмоционального напряжения всегда возвращается, то после первичной родовой терапии ты полностью проходишь через него и освобождаешься раз и навсегда».

Стив неоднократно рассуждал об идеях Янова о том, как матери и отцы, не любившие своих детей – и бросавшие их в ряде случаев, – способствовали появлению и воспроизведению моделей негативных воспоминаний. Я внимательно слушала его и наблюдала за ним, когда он заводил разговор на эту тему. Делал Стив это довольно часто. Создавалось впечатление, будто эти разговоры были неким богослужением, а он – шаманом, прославляющим, создающим и подробно излагающим мощную идею путем постоянных тренировок. Постулат, что в действительности возможно восстановить священную чистоту, что все может снова обрести целостность, со временем прочно вошел в мое подсознание и изменил мои основополагающие представления раз и навсегда. Я думаю, что с помощью родовой терапии Стив, вероятно, надеялся восстановить то, что было утрачено в результате его усыновления. Для меня это также оказалась заразительная идея, дававшая мне доступ к моим собственным огромным возможностям. Сам по себе «потенциал» был эстетикой нашего времени.

Стив раньше других осознал, что еда может играть существенную роль в правильном использовании человеческого потенциала, выходе из состояния психоэмоционального напряжения и развитии умственных способностей. Из книги Арнольда Эрета «Целебная система бесслизистой диеты» он почерпнул ряд идей, которые затем активно использовал для поддержания хорошего здоровья долгие годы. Книга Эрета представляет собой одно из причудливых произведений, написанных в начале ХХ века странным парнем, работы которого до сих пор пользуются относительной популярностью. На самом деле Эрета можно считать одним из отцов-основателей современных движений, пропагандирующих пользу сыроедения и употребления продуктов, обладающих большой концентрацией полезных веществ. Эрет исходил из того, что с помощью бесслизистой диеты люди могут освободиться от эмоциональных препятствий в их телах и открыть для себя более высокие уровни физической, эмоциональной, умственной и духовной чистоты и целостности. Стив часто рассказывал об идее Эрета о том, как вылечиться: она состояла в том, чтобы прекратить есть мясо, сыр и сахар. Он объяснял мне, что исцеление является врожденной чертой нашего организма и что просто необходимо перестать есть «вредную» пищу. Стив говорил мне, что, «когда питаешься натуральной пищей, например, яблоками или салатом, твой организм знает, когда он насыщен. Однако в случае приема низкокачественной пищи тело не получает необходимой информации о поступающих в организм питательных веществах и не может дать сигнал о том, что необходимо прекращать прием пищи». Мне понравилось это объяснение, которое я сочла чрезвычайно ценной информацией.