Червоточина
Шрифт:
Вслух он, разумеется, ничего Ненахову не сказал, а лишь покорно вздохнул и пошел вслед за другом. Но идти с такой черепашьей скоростью ему быстро надоело, поэтому он обогнал Ненахова и уселся на трубе теплотрассы, протянувшейся вдоль дороги. Труба была в изоляционной «шубе», а потому сидеть на ней оказалось мягко и удобно. От нечего делать, не по злому умыслу, а чисто машинально, Геннадий Николаевич начал эту «шубу» расковыривать, благо в ней прямо под пальцами как раз оказалась дырка. И тут его палец наткнулся на что-то твердое внутри изоляции, похожее на камешек. Какое-никакое, а развлечение!..
– Эта?..
Отставной полковник быстро схватил кусочек свинца и принялся вертеть его и внимательно разглядывать.
– Так я и думал, – выдал он наконец. – «Эс-пэ пять». Потому и не улетела далеко.
– А для людей? – спросил Геннадий Николаевич.
– Она и для людей тоже! – почти радостно провозгласил Ненахов.
– Я имею в виду, объясни для людей. Что за «эс пять» и что в ней особенного. По-моему, обычный кусок свинца.
– Не «эс», а «Эс-пэ пять», – поправил Ненахов. – Это специальные патроны для бесшумной стрельбы калибром девять миллиметров. Бесшумность достигается в первую очередь за счет того, что скорость такой пули – дозвуковая. Потому я и предположил, что далеко она улететь вряд ли смогла, тем более затормозив о колесо – раз, и об асфальт – два.
– А как ты заранее мог знать, что пуля была именно от такого патрона?
– Во-первых, звука выстрела никто не слышал.
– Ну, как же! А хлопок? Водитель «девяносто девятой» его слышал!
– Хлопок – это лопнула шина маршрутки. От выстрела. А вот самого выстрела не слышали. Ведь стреляли с близкого расстояния, вон из тех кустов, – показал Ненахов на противоположную сторону дороги, – и обычный выстрел услышали бы многие, и отнюдь не как простой хлопок.
– Хорошо. Что во-вторых?
– Во-вторых, я предположил, что стреляли вряд ли из пистолета или из охотничьего, скажем, ружья. Все-таки точность требовалась большая. Вот я и предположил, что тут очень бы подошли бесшумные снайперские винтовки. Или «Винторез», или «Вэ-эс-ка девяносто четыре». Как раз для той и другой подходит этот патрон. Но есть одно «но»…
– Да не тяни ты!
– Обе эти винтовки стоят на вооружении в спецподразделениях силовых структур. Купить такую на базаре, думаю, будет трудно.
– То есть ты хочешь сказать… – округлил глаза Геннадий Николаевич.
– Я пока ничего не хочу сказать. Кроме того, что уже сказал.
– А и не надо ничего говорить, Игорь Степанович, – послышалось вдруг сзади. – И вам, Геннадий Николаевич, тоже. Очень вас прошу, не лезьте в это дело. Право слово, не надо. И отдайте, пожалуйста, пулю.
6
Выскочив на улицу, Нича и Виктор завертели головами, не зная, куда бежать, пока вновь раздавшийся шум
– Это наша маршрутка! – подсказал Витя. – Побежали?..
– Давай, – кивнул Нича и ринулся на звук.
Выбежав на проспект, он остановился и снова завертел головой. Улица была абсолютно пустынной, не считая тяжело дышащего за спиной Виктора. Звук автомобильного мотора плавал в воздухе, словно в вязком киселе, где-то совсем рядом. Но уловить, где именно, было очень трудно; звук отражался от зданий, отражения отражались еще раз, и еще, и еще – и так, медленно затухая, почти до бесконечности. Ниче уже стало казаться, что целый автопарк устроил гонки по дворам города, избегая встречи с ними.
И тут заорал Виктор:
– Да вон же она, вон!
Нича обернулся. Маршрутка неслась по перпендикулярной проспекту улице. Именно неслась. На совершенно дикой скорости. И когда пересекла проспект в паре десятков метров от них, Нича не успел разглядеть, находился ли кто-то в салоне. Правда, ему показалось, что перед глазами мелькнуло что-то рыжее, но и сама машина была такого же цвета, так что ошибиться было просто.
– Попробуй тут догони!.. – проворчал Витя.
Нича тоже понял, что догнать автобус вряд ли удастся. Да и зачем, собственно? Ну, догонят они его – чисто гипотетически, – ну, окажется, что в нем недавняя «покойница» катается – что само по себе странно, – а дальше-то что?..
Додумать ему не удалось. Теперь оранжевое пятно мелькнуло слева, в глубине проспекта. Разумеется, это была «их» маршрутка. Дико завывая двигателем, словно гоночный болид, она стремительно приближалась к ним. Нича непроизвольно отступил назад. Маршрутка пронеслась совсем рядом, обдав их с Виктором волной теплого воздуха. Перед Ничиными глазами промелькнула большая цифра «6» на стекле автобуса. От скорости она смазалась, и зрение восприняло ее как ряд шестерок… «Вот уж воистину!..» – подумалось Ниче. А еще – ему опять показалось, что за окнами микроавтобуса он заметил что-то рыжее. Но ведь «покойница» не была рыжей! Это… Это Соня рыжая!..
Мысль вспыхнула в мозгу, но не успела сформироваться. Маршрутка возвращалась. А слева… Слева, откуда она только что ехала, тоже несся автобус! Оранжевый. С цифрой «6» в нижнем углу лобового стекла. Эта маршрутка ехала медленней, и Нича решил во что бы то ни стало рассмотреть, кто находится в салоне. И кто сидит за рулем – тоже.
Промелькнула оранжевой молнией та маршрутка, что мчалась справа. Теперь и «левая» была совсем рядом… И тут закричал Виктор:
– Вон еще одна! И еще!..
Оранжевые маршрутки неслись теперь отовсюду. Выруливали с улиц и подворотен, катились и летели по проспекту, наполняя беззвучный доселе город ревом и воем. В тех, что ехали медленней, Нича успел рассмотреть водителей и пассажиров. Водителем везде был… он сам!.. А пассажирами… Пассажирами, точнее, пассажирками была Соня. Десятки, сотни Сонь мелькали теперь у него перед глазами в оранжевых автобусах. И везде они спали.
– Что это за хрень?! – пытаясь переорать дикий шум моторов, вцепился в Ничин рукав Витя.