Червячная передача
Шрифт:
На самом деле, вопрос продаж был не критичен — по отчету банка и Гольдштейна, ряд патентных отчислений заметно превышали мои возможности «к производству». Так что тут я выступал как этакий «художник-творец», предпочитая продавать не барыгам, а пользователям.
Ну и, наконец, под вечер явились в офис Гольдштейна. Тот представил подробные отчеты, а не выписки, огласил несколько предложений «эксклюзивного приобретения» прав, на которые я ответил отказом, ну и, наконец, стал рассказывать о «серьёзных людях».
— Международная корпорация, желают купить весь патентный пакет и
— По какой причине? — полюбопытствовал я. — И да, вопрос производства достаточно тяжёл. Необходима или ручная работа высочайшего уровня, либо техника уровня производства космических кораблей.
— Производственные мощности они имеют. А причина, — вздохнул Макс. — Суды, суды в Американской юрисдикции. Мы их выиграем, но потери на издержки поглотят большую часть прибыли.
— Хм, вывести судебные разбирательства на уровень Британии возможно? — полюбопытствовал я.
— Боюсь, что нет, — ответил Гольдштейн.
— При этом, продажи в не спорной части патентных регионов покроют издержки? — на что последовал кивок. — Значит, будем судиться. А если они начнут производство, — улыбнулся я, а Марк ответил мне улыбкой, — тогда окупят все наши издержки с лихвой. Вы возьметесь?
— У нас с вами контракт, — задрал нос агент. — Я уже взялся. Но мистер Иванов, это, возможно, годы.
— Не принципиально, — ответил я. — Прибыли я и так получаю больше, чем мне надо, — на что Макс удивленно вытаращился. — Да, именно так, у меня есть потребности, которые не растут. И в «расширениях» и прочем подобном, я не заинтересован. Соответственно, дать отпор бандитам — а почему бы и нет? Правда, судя по вами описанному, платить придется другим бандитам, но тут уж таков мир, в котором мы живем.
— Да, насчет американских патентных судов — иначе как «бандитами» их и не назовешь, — хмыкнул агент. — Я понял вашу позицию, мистер Иванов. Она странная, но заслуживает уважения, — на кой-то хрен ознакомил он меня со своим важным мнением. — И да, патентные выплаты будут приносить прибыль сверх судебных издержек, правда не более четвертой части от текущего, по моим прогнозам.
— Чего мне более чем достаточно, — кивнул я. — Кстати, встречаться с этими деятелями мне надо?
— Я бы вам это порекомендовал, — обтекаемо ответил агент. — Возможно, вы донесете свою позицию, и обойдется без судов, хотя вероятность этого невелика, — развел он руками.
— Но не нулевая, так что лучше попробовать завершить всё мирно, — произнес я, на что Макс кивнул. — Что ж, договоритесь о встрече завтра, в каком нибудь приличном ресторане, мистер Гольдштейн, если вас не затруднит.
Всё это, конечно, бардак. Но тут работает, насколько я могу понять, «правовая система, обеспеченная сильнейшей авианосной группировкой». Ну а «падение прибыли»… Мне, судя по выпискам, текущий месяц принес около четырех сотен тысяч новозеландских долларов выплатами. И пять сотен — прямые продажи. Учитывая, что последние никто не «отнимет», у меня реально выходит слишком много денег, их реально некуда тратить, так что пусть будет как будет.
Вообще,
Встреча произошла на следующий день, в полдень, в ресторане Портлендер. Этакий комплимент от Макса и мне, и америкосу — кухня в нём была как «стейково-бургерная» так и новозеландская. Сам представитель «уважаемой компании» был тощ, улыбчив и с бакенбардами — по типажу бы я назвал его помолодевшим дядей Сэмом с плакатов. Иеремия Уилсон, как представился тип, блеща трудами стоматологов напоказ.
В качестве сопровождения были два непредставленных типа, один из которых меня не то, чтобы напряг, скорее озадачил. Сверх, невнятного типа, довольно «мордобойного» вида, как и его коллега. «Меня что, напугать ими хотят?» — несколько недоумевал я.
Впрочем, меня Ерёма выслушал, не перебивая, благо своё «нет» по всем пунктам я уложил в полторы минуты.
— Мистер Иванов, — блеснул собеседник керамикой зубов. — Ваш агент предупреждал вас о возможных последствиях нашего недопонимания?
— Суд, что ли? — демонстративно зачавкал я, а Ерёма кивнул. — Так мне, мистер Уилсон, наплевать, — улыбнулся я ещё шире чем он. — Перекрыть моё производство и реализацию продукции у вашей конторки не выйдет, а вот у меня запретить использование эпиляторов на территории штатов, по суду — вполне. До разрешения конфликта. Суд вы не выиграете, а уменьшение дохода меня не волнует, — широко улыбнулся я.
— Вы, похоже, не вполне понимаете ситуацию, в которой оказались, — поблек улыбкой янки. — Ваши доходы упадут в разы! — аж повысил голос он, смотря на мою добродушную улыбку и кивки. — Наше предложение — выкуп всего пакета патентов за пять миллионов…
— Вы, похоже, не вполне понимаете английский язык, — перебил я типа. — «Нет» это — «нет», и я это уже сказал. Суда я не боюсь, а судебные издержки нахожу приемлемыми. Вы, кстати, так же будете их иметь, — напомнил я.
— А вы не боитесь, — начал Ерёма, чуть кивнув сверху, который потянул граблю к Лил.
И сломалась у него ножка стула. Я изначально хотел чтобы грабля — нехрен их тянуть к чужому, но паразит этого сверха явно нивелировал игру вероятностями. Вряд ли пересилю, оценил я уплотнение и структурирование костной ткани и сломал стул. Сверх бухнулся на задницу, а я ответил.
— Нет, потому что не тяну руки к чужому. Во всех смыслах. У вас есть, что ещё сказать, мистер Уилсон? — уточнил я.
— Нет, мистер Иванов, — ошарашено выдал янки.
На этом мы и покинули «патентного вымогателя». Но вообще, прикидывал я, мог бы и подумать о «агрессивных переговорах». И ситуация со сверхом — это его особенность, или любой квадратный будет защищать тело? Хотя нет, не любой, пришел к выводу я. Очевидно, у этого было именно «усиление-укрепление-регенерация» именно тела, потому как мой квадратный паразит на взаимодействие с телом и даже с мозговым наростом не реагировал.