Честь и достоинство унтер-офицера
Шрифт:
Командиры долго ругали бойцов за пустой расход патронов, пока разведка не доложила, что кроме убитых собак, в зарослях лежат тела пятерых хорошо вооруженных людей. За остальными направили погоню с собаками. Те привели к ближнему поселку. На этот раз ворота поселка были закрыты.
Глава 2.
Мирные переговоры.
Вы что, русского языка не понимаете!
3
Надежда на нормальный ночлег растаяла, как дым. И хотя тысячу человек не вмещал ни один из встреченных поселков, все находили себе теплое местечко.
Дружинники высовывались из-за частокола без особой опаски, еще не приученные прятаться от винтовки. Дружина, как показалось Скворцову, была чересчур велика. Ольга говорила, что в Новгороде осталось около трехсот человек. Не могли новгородцы послать сюда большой отряд.
Один из купцов предложил себя на роль парламентера, по причине знакомства с главой поселка.
– Должники у него там, боится деньги потерять, – объяснила готовность купца на риск Ольга. «Возможно. Или этот купец подрабатывает шпионажем», – подумал Василий.
– Поручи своим людям, пусть повнимательней присмотрятся к купцу, – попросил Скворцов командира разведки.
Купец вернулся с невзрачным толстяком, одетым в дорогую, скорее даже слишком дорогую одежду.
– Почему дружинники никого не прислали? – удивился Скворцов.
– Они показывают, что не воюют с нами , – пояснила Ольга, – они не стреляли, это мы убили пятерых, и многих ранили.
– А в засаде они не нас поджидали? – усмехнулся Василий.
Толстяк оказался сборщиком налогов. Удивился недоразумению. Выразил свое расположение. И долго-долго нанизывал пустые словеса. Соревноваться с ним в этом не мог даже бывший журналист. Собственно Василий мог, но не хотел. Бойцы устали, хотели спать, а тут место занято. Скворцов решил ограничиться демонстрацией. Он снял со своей головы шлем и повесил на срубленное дерево. Затем пригласил толстяка отойти с ним на сто метров, и выстрелил из винтовки. Сквозное отверстие в шлеме произвело впечатление на сборщика налогов.
– Я предлагаю вам три варианта. Первый, вы уходите сегодня вечером, свободные, в доспехах, но без оружия. Второй, вы уходите завтра, свободные, без доспехов, без оружия, без денег. Третий, послезавтра или плен, или смерть. Возмущенный и оскорбленный сборщик налогов вернулся в поселок.
– Ты его ужасно оскорбил, они будут биться, до смерти, – обрадовалась Ольга.
– Это сборщик налогов. Его невозможно оскорбить. Он заставит дружинников принять первый вариант, – засмеялся Скворцов, – Через час ты выберешь себе лучший кинжал из трофеев.
Скворцов ошибся. Через час толстяк явился обратно и заявил, что холодное оружие дружинники отдать не
– Значит тебе, мытарь, придется выкупить у меня их холодное оружие, – предложил Василий.
Скворцов недолго посмеивался над попытками толстяка сбить цену выкупа, и, почти не торгуясь, согласился.
– Мой дядя убил бы толстяка за предложение сдаться, – возмутилась поведением дружинников Ольга.
Когда новгородцы покидали поселок, Ольга кричала им какие-то оскорбления. Надеялась спровоцировать конфликт. Пожилой дружинник попросил Василия угомонить скандинавку. Скворцов сделал это без особого желанья.
Глава 3.
Не войны, не мира.
Армию пропустить. В ожидании голодной зимы.
3 июня 1123 года.
Два десятка новгородцев сунулись, было, к своему маленькому ушкую, но начальник разведки пояснил им, что это трофей. В договоре не упомянут, возврату не подлежит.
Толстяк мытарь потрусил к Скворцову. Василий заставил его ждать. Недолго, минут пятнадцать. И повторил позицию своего подчиненного.
– У нас половина людей раненые, – попробовал бить на жалость мытарь, – пешком они не смогут дойти.
– Утром мы трогаемся дальше. Вы можете плыть с нами, на НАШЕМ ушкуе. Цену я назначу небольшую, – предложил Скворцов.
– А если раненые дружинники поживут в поселке. Остальные смогут даже пешком добраться до Ладожского озера, – предложил свой вариант мытарь.
– Даже слишком быстро добраться, – как бы про себя произнес Василий. Но ему показалось, что мытарь понял его без перевода Ольги.
– Я не могу оставлять в тылу вооруженных людей. В этом случае им придется сдать оружие, а с вами пойдет взвод разведки. Я не люблю неожиданностей, – уточнил Скворцов.
– Это противоречит нашему договору, – растерянно запротестовал мытарь.
– Договор я выполняю слово в слово, – возразил Скворцов.
Ольга что-то добавила от себя. Толстяк сник, как будто сдулся. В сумраке лицо его казалось серым, или на самом деле потемнело от бессильной ярости.
«Приобрел сильного врага», – подумал Василий.
– Ольга, еще раз добавишь лишнее слово, буду звать толмачом кормщика Карпа. А ты будешь кашу варить, – нашел виновного Скворцов.
Ольга насупилась и пошла варить кашу. Минут через пять до Василия донесся Ольгин голос. Та напевала веселую песню, на непонятном ему языке.
«Слова, вроде как, знакомые. Но, когда поет, совсем ничего не понятно. У толстяка наоборот, смысл понятен до Ольгиного перевода. И он, похоже, понимает, о чем я говорю.»