Честь Рима

Скэрроу Саймон

— Ты храпел. Громко. Он говорил ровным тоном, который не выдавал ни злости, ни юмора. Я люблю расслабиться, когда прихожу в терму. Но я не могу этого сделать, если люди храпят.

Макрон расправил плечи.

— Извиняюсь. Я ждал кое-кого. Но тепло… — Он сделал паузу и пожал плечами. — Ты знаешь, как это бывает.

Второй человек не ответил сразу, но настороженно оглядел комнату, прежде чем вернуть взгляд на Макрона. — Кого ты ждешь?

— Парня по имени Мальвиний. Ты его знаешь?

Как только он задал этот вопрос, Макрон догадался, кто этот человек.

Слабый отблеск настороженности в выражении его лица, когда он отступил на шаг, подтвердил его подозрения.

— Что у тебя за дело к Мальвинию? — потребовал человек.

Макрон встал, чтобы завязать знакомство на более равных условиях.

— Ты Мальвиний, я так понимаю. Лидер «Скорпионов».

— Может быть. Кто ты?

— Центурион Макрон.

— И что именно от меня нужно армейскому офицеру?

— Я больше не действующий офицер, — объяснил Макрон. — В отставке. Что касается моего дела, ну, на самом деле, это совместное дело. Я владею половиной доли в трактире «Собака и олень», а также некоторыми другими делами.

— Я его хорошо знаю. Но это место принадлежит Порции.

— Она моя мать. Я дал ей немного денег несколько лет назад, чтобы она смогла наладить работу, пока я не уволился, и не переехал к ней.

— Понятно. Как это связано с желанием увидеть меня? — Тон Мальвиния не изменился. Вообще ничего. Только ровный голос и холодный, мертвый взгляд его темных глаз, когда он пристально наблюдал за Макроном.

— Похоже, ты заставил мою мать участвовать в своем покровительстве. Она говорит, что твой человек Панса потребовал у нее шестьсот сестерциев.

— Верно. — Мальвиний медленно кивнул. — И что с того?

Макрон прочистил горло.

— Я пришел, чтобы перезаключить сделку от ее имени. Она не может позволить себе заплатить шестьсот. И не должна.

— Перезаключить договор? — Уголки рта Мальвиния на мгновение приподнялись в улыбке. — Я не пересматриваю сделки, центурион Макрон. Я вообще их не заключаю. Я назначаю цену за свои услуги, и мои клиенты платят ее. Таким образом, все точно знают, как обстоят дела.

— Насколько я понимаю, ты не предлагаешь никаких услуг. Ты говоришь людям, чтобы они платили или иначе…

— Это услуга, которую я предлагаю. Всем, к кому я обращаюсь. Без исключений.

— Моя мать — исключение, — твердо сказал Макрон. — И я тоже. Я пришел сюда, чтобы рассказать тебе об этом.

Мальвиний слегка наклонил голову на одну сторону, как бы обдумывая заявление Макрона.

— И теперь ты рассказал мне. Но это ничего не меняет. Твоя мать должна заплатить то, что она мне должна. Она должна быть благодарна, что я не попросил больше. Я бы так и сделал, если бы не тот факт, что я в некоторой степени восхищаюсь старой иссохшей палкой.

Макрон завел руки за спину и сжал кулаки, стараясь не позволить комплименту в адрес матери вывести его из себя.

— Вернись к ней, центурион. Скажи Порции, чтобы она заплатила свои взносы, пока я не повысил сумму, иначе она лишится пальца. Как тебе такой вариант?

Макрон

сжал челюсти, пытаясь сдержать вспыхнувший гнев.

— Это неприемлемо.

Какое-то время двое мужчин смотрели друг на друга, не мигая, а затем Мальвиний разразился смехом, его квадратное лицо сморщилось от удовольствия.

— Ах, как же вы, ветераны армии, мне нравитесь. Вы — освежающая перемена по сравнению с обычными нытиками-торговцами, с которыми мне приходится иметь дело. Вы, солдаты, все жесткие и неуступчивые. Но ты уступишь. Ты можешь править бал в армейских лагерях и в походах, но здесь, в Лондиниуме, я главный. Поскольку ты здесь недавно, я буду рад все тебе разъяснить. Интересно, что ты уже успел услышать?

— Я слышал о том, что случается с теми, кто не платит.

— Это хорошо. Я не хочу, чтобы ты сомневался в том, что услышанное тобой — правда.

— Что, если они не смогут заплатить?

— Это их проблема.

— Что, если они сделают это и твоей проблемой?

Мальвиний медленно погладил свой подбородок.

— Ты угрожаешь мне, центурион? У меня бывали люди, которых потрошили и разрывали на куски за то, что они бросали мне вызов, не говоря уже об угрозах. Будь благодарен за то, что мы говорим наедине. Если бы ты сказал это в присутствии более широкой аудитории, я бы сбил тебя с ног на месте. Ты здесь новенький и не представляешь, с кем имеешь дело, поэтому я пропущу твой глупый комментарий на этот раз. Но если ты когда-нибудь повторишь его мне в лицо или в присутствии любого другого человека, который мне подчиняется, то ты, твоя мать и все твои родственники, которых я смогу отследить, будут убиты. Мы поняли друг друга?

Несмотря на тепло в комнате, Макрон почувствовал, как холодное покалывание пробежало по его шее. Он не сомневался, что этот человек имеет в виду то, что говорит. Но Мальвиний, кажется, не понимал другого аспекта, связанного со статусом Макрона.

— Как ты думаешь, что с тобой будет, если ты убьешь меня? Неужели ты думаешь, что наместник будет сидеть сложа руки, когда узнает, что бандит убил одного из преторианцев императора? Если Нерон узнает об этом, для правителя это будет очень плохо.

— Император должен будет сначала услышать новости. А Лондиниум далеко от Рима.

— Недостаточно далеко, к сожалению для тебя. Как только Нерон узнает, что ты сделал, он пошлет претору весточку, чтобы тебя арестовали и казнили.

Макрон сделал небольшую паузу, чтобы его слова дошли до сознания собеседника.

— Так что избавь меня от своих угроз.

Мальвиний фыркнул.

— Может быть ты и прав, я не могу просто взять и убить тебя. Но я могу уничтожить тебя с такой же уверенностью. Я могу устроить все так, что твое предприятие сгорит дотла. Я могу просто дать слово, чтобы никто в Лондиниуме не имел дел с тобой и твоей матерью. Или я могу добавить яд в твое вино, чтобы ты нес ответственность за болезни или смерть твоих клиентов. Ты солдат. Ты знаешь, как это бывает. Ты можешь охранять себя только с одного направления, а я могу ударить с любого направления и в любое время.