Честь Рима
Шрифт:
— Только если банды будут все еще здесь.
— Что? То-есть ты предлагаешь, чтобы ты и те люди, которые настолько глупы, чтобы следовать за тобой, сразились с бандами?
— Если они принудят меня к этому, то, да.
Порция закатила глаза. — Юпитер Всеблагой, ты превратишь улицы Лондиниума в поле битвы и убьешь нас всех. Словно смерть следует за тобой по пятам, как голодная собака. Куда бы ты не пошел, ты оставляешь за собой след из бездыханных тел.
— Только тех, кто переходит мне дорогу.
Она коснулась рукой своей груди. — А что будет с теми из нас, кто останется здесь, пока ты затаишься? Кто защитит нас, пока ты не вернешься?
— У
— Нет, когда он поймет, против кого он выступает.
«Это справедливое замечание», — размышлял Макрон. Он задумался на мгновение. — Если будет похоже, что все же будут проблемы, закрой это место и присоединяйся к нам в Камулодунуме, пока мы не будем готовы вернуться.
Порция потерла лоб. — Мне это не нравится. Здесь нет плана, как справиться с ситуацией. Ты просто паришь по ветру и надеешься на лучшее. Я думала, что солдаты должны уметь планировать.
— Солдаты дерутся. Командиры планируют. Не то чтобы они часто правильно строили планы… Мы посреди битвы, мама. Когда дело дойдет до дела, все решит ублюдок с самым быстрым клинком и крепкой кишкой.
— Послушай себя. Крепкие кишки? Какой дурак думает, что это решение?
Петронелла подтолкнула его. — Она права. Нам нужно тщательно все обдумать и придумать что-то, что позволит избежать драки. Мы должны вести здесь дела, а не войну. Мы должны придумать способ заключить сделку с бандами. Сделка, которую мы можем себе позволить.
Суровые холода миновали, и установилась более мягкая погода, когда Макрон и Петронелла двинулись по военной дороге, ведущей из Лондиниума в колонию Камулодунума, примерно в ста километрах от них. Короткий участок ее был вымощен, и двухколесная крытая телега, предоставленная Порцией, грохотала, тряслась и скользила по мощеной поверхности. Макрон был доволен, что грязь и вонь города остались позади, и его взгляд радостно пировал на суровом зимнем пейзаже по обе стороны дороги. Было приятно находиться на открытой местности. Петронелла не была так оптимистична время от времени она оглядывалась назад, чтобы убедиться, что за ними не увязалась слежка из города. На дороге было еще несколько торговцев и погонщиков, пробиравшихся между двумя поселениями, и некоторые обменивались приветствиями другие, в основном туземцы, смотрели на них настороженно или даже враждебно, когда телега проезжала мимо. Мимо проскакал всадник имперской курьерской службы, кратко взмахнув Макрону.
Через пятнадцать километров они подошли к концу мощеного участка и столкнулись с рабочими бригадами, удлиняющими дорогу. Большинство людей были рабами, одетыми в лохмотья и скованными цепями на лодыжках, в то время как надзиратели подгоняли их, выкрикивая приказы и угрожая наказанием тем, кто даст себе расслабиться. Макрон отметил, что у многих из них были татуировки в виде завитков, так любимые воинами островных племен. Он ощутил прилив сочувствия к этим изможденным фигурам, которые когда-то были надменными противниками, а теперь потерпели поражение, порабощены и обречены провести остаток своей жизни в рабстве. Варвары, да. Но все равно храбрые и достойные лучшего конца, чем этот.
— Бедняги, — пробормотала Петронелла.
— Война такова, — хрипло ответил Макрон. —
Она перевела взгляд на него. — Хуже?
— Некоторые племена, особенно подвластные друидам, приносят своих пленников в жертву своим богам.
Он чувствовал, как она вздрагивает даже сквозь складки плащей, которые были на них одеты.
— Мы находили тела некоторых из наших захваченных парней с вырезанными сердцами других выпотрошили, посадили на кол или обезглавили — кельты любят брать головы в качестве трофеев. Некоторые были сожжены заживо.
Лицо Петронеллы исказилось отвращением. — Варвары.
— Действительно, — кивнул Макрон. — Тем не менее, учитывая преимущества нашей цивилизации, некоторые считают, что внутри каждого варвара прячется римлянин, пытающийся выбраться наружу. К сожалению, никто этого еще не объяснил племенам, которые все еще держатся в горах на западе. Пройдет еще некоторое время, прежде чем Британия будет полностью умиротворена. Если это вообще возможно.
— Я думала, ты сказал, что здесь мы будем в безопасности.
— И мы будем, любовь моя. Битвы происходят далеко, и в землях вокруг Лондиниума и Камулодунума проблем не будет. Помяни мои слова, — заключил он успокаивающе.
— Я уверена, что ты прав.
Они миновали последнюю группу рабов, которые срезали дерн и выравнивали основание новой дороги, забивая ее большими деревянными сваями, чтобы уплотнить почву, готовую для первого слоя гравия, который послужит фундаментом. Немного дальше отклонившаяся колея снова свернула на военную дорогу. Оттуда маршрут представлял собой не более чем расчищенную землю с рядами бревен, покрытых почвой, по которой дорога проходила через участки заболоченной местности. Снег неуклонно таял в ярком солнечном свете, и путь дороги, протянувшейся через ландшафт, был легко прослеживаем: прямая коричневая линия взбитой слякоти, которая не делала никаких уступок географии, по которой она шла. Поскольку кратчайший путь между двумя точками всегда был прямой линией, именно так и поступали римские инженеры. Такой подход был предметом гордости Макрона, а также еще одной демонстрацией бескомпромиссного превосходства римской цивилизации. Любой варвар, впервые столкнувшийся с такой дорогой, не мог не трепетать перед инженерным мастерством своего врага.
Вдоль пути было много небольших поселений, усадеб и изредка вилл, а кое-где небольшие холмики, обозначающие последние следы военных застав, которые уже не были нужны для охраны дороги и проходящих по ней путников. В конце каждого дня они останавливались в одной из придорожных гостиниц, обслуживающих путешественников. Они были маленькими и спартанскими по сравнению с «Собакой и оленем» и другими постоялыми дворами Лондиниума. Тем не менее, они предоставляли приличную, хотя и простую пищу, теплый очаг и удобную постель на ночь. В это время года было не так уж много путников, и трактирщики были благодарны за любую сделку.
В ночь перед тем, как они рассчитывали добраться до колонии, они были единственными путешественниками, и после того, как они поели и расположились перед огнем, трактирщик вышел из кухни, держа в руке кувшин с вином.
— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе, центурион? — Он уже представился как Камилл, демобилизованный опцион из Двадцатого легиона.
— Если это за счет заведения, то мы будем рады! — Макрон усмехнулся. Он уже разделил кувшин с Петронеллой, пока они ели, но отказываться от бесплатного напитка не собирался.