Честь самурая
Шрифт:
Мицухидэ выглядел глубоко разочарованным. Возможно, он надеялся застать здесь свидетельства возродившейся, вопреки всем усилиям Нобунаги, былой мощи монахов-воинов. Но когда они наконец добрались туда, где некогда высился главный храм, то и там не оказалось ничего, кроме руин и пепла. Лишь поблизости от бывшего монастыря было построено несколько жилых хижин. От хижин потянуло благовониями. Гэнъэмон отправился туда на разведку. Оказывается, несколько горных отшельников готовили рис в котелке на костре.
— Они
— Вот как! Но может быть, есть какой-нибудь ученый монах или кто-нибудь из прежних времен?
Гэнъэмон вновь побрел к костру, но и на этот раз вернулся с неутешительным известием.
— Говорят, что на горе никого такого и быть не может. Сюда нельзя приходить, не испросив разрешения или в Адзути, или у наместника Киото. Более того, закон запрещает жить здесь кому бы то ни было за исключением строго определенного числа монахов.
— Закон есть закон, — отозвался Мицухидэ. — Но религиозное рвение по природе своей не похоже на людское племя, которое можно истребить раз и навсегда. Скорее всего, здешние старцы приняли нас за воинов из Адзути и поспешили спрятаться. И настоятель со своими приближенными наверняка и сейчас где-то здесь, на горе. Гэнъэмон, объясни людям, что им не следует нас бояться, и спроси еще раз о настоятеле.
Гэнъэмон уже направился к костру, но тут Мицухару сказал:
— Пойду-ка к ним лучше я. Гэнъэмон очень суров на вид, они ни за что ему ничего не расскажут.
Однако, дожидаясь возвращения Мицухару, Мицухидэ вдруг увидел человека, которого никак не ожидал здесь встретить.
Он был одет в зеленую монашескую рясу с капюшоном, белые штаны и соломенные сандалии. Ему было не меньше семидесяти, но губы его были сочны, как у юноши. Седобровый, он казался журавлем, вырядившимся в монашеское одеяние. И сопровождали его двое слуг и какой-то мальчик.
— Князь Мицухидэ! Вот и хорошо, вот и замечательно! Право, не думал, что повстречаю вас здесь. Я слышал, будто вы в Адзути. Так что же привело вас в это заброшенное место?
Говорил он не как старик; голос был звонок, а на губах постоянно играла безмятежная улыбка.
Напротив, в немалое смущение пришел Мицухидэ. Под острым взглядом из-под седых бровей он замешкался с ответом.
— Вы ведь лекарь Манасэ, не правда ли? Я на несколько дней остановился в крепости Сакамото и подумал, что прогулка в горы поможет мне избавиться от уныния, которое навевает сезон дождей.
— И впрямь нет лучшего лекарства для души и тела, нежели прогулка по холмам и общение с природой. Да ведь по вас с первого взгляда видно, как вы устали. Вы получили на службе отпуск по болезни? — осведомился лекарь, сощурив глаза до узких щелок.
По неведомой ему самой причине Мицухидэ не мог лукавить в разговоре с человеком, обладающим столь прозорливым взглядом. Манасэ врачевал
Манасэ, однако же, не любил общества сильных мира сего, и каждый вызов в Адзути из Киото, где он жил, становился для него, невзирая на отменное здоровье, истинной мукой.
Тем временем вернулся Мицухару, который так и не дошел до костра, потому что Гэнъэмон воротил его с полдороги.
— Произошла случайная встреча, и это грозит нам досадными осложнениями, — прошептал ему Гэнъэмон.
Но когда Мицухару увидел, что случайным путником оказался лекарь Манасэ, он с радостью включился в беседу. Было совершенно очевидно, что они с лекарем состоят в самых добрых отношениях.
— Какая радость! Лекарь Манасэ! Вы замечательно выглядите! Вы по-прежнему любого молодого за пояс заткнете! Вы прибыли сюда из Киото? Тоже решили побродить по горам?
Манасэ был рад встрече с друзьями и охотно отвечал на вопросы.
— Я поднимаюсь на гору Хиэй каждый год — весной или в начале лета, а потом еще раз — осенью. Я собираю здесь травы. Здесь можно найти целебные травы, о существовании которых люди даже не догадываются.
Беседовал Манасэ главным образом с Мицухару, хотя время от времени бросал острый взгляд на Мицухидэ. Чуть позже, воспользовавшись возникшей паузой, Манасэ обратился к Мицухидэ:
— Я узнал от князя Мицухару, что вам вскоре предстоит трудный поход в западные провинции. Вам следует хорошенько подумать о собственном здоровье. Когда человек достигает пятидесяти, ему нельзя забывать о своих годах, как бы хорошо он себя ни чувствовал. — В голосе Манасэ ощущалась искренняя тревога.
— Вот как? — Мицухидэ улыбнулся и повел разговор так, словно речь зашла о каком-то постороннем предмете. — В последнее время я изредка простужаюсь, но телосложение у меня крепкое, и поэтому больным я себя не ощущаю.
— А я, знаете ли, за это не поручился бы. Когда человек заболевает, он должен отчетливо это сознавать и принимать соответствующие меры. А излишняя самонадеянность, которую проявляете вы, может иметь весьма серьезные последствия.
— Так что же, вы думаете, что у меня что-то серьезное?
— Судя по вашему лицу и по голосу, я могу с уверенностью сказать, что в настоящее время со здоровьем у вас не все в порядке. Речь не идет о каком-то серьезном хроническом заболевании. Скорее усталость и напряжение оказали угнетающее воздействие на внутренние органы, что нарушило баланс деятельности организма.